Кристиан Жак - Война корон

Стоя на носу передового судна, Камос думал о матери.

Он ни минуты не сомневался, что царица одобрила бы его решение и сама бы так поступила. Гиксосов поразит возвращение египтян как гром среди ясного неба. Кто мог бы предположить, что они так упорны и стойки?

Он чувствовал, что все вокруг, от простого воина до флотоводца Хонсухотепа, считают его безумцем. И все-таки они пойдут за ним до конца.

— Нас заметили с башни, — предупредил Камоса флотоводец. — Прикажешь прибавить ходу?

Но фараон не смог ему ответить. На лбу у него выступил холодный пот. Небо вдруг опрокинулось и слилось с водой. Он пошатнулся.

— Государь! Что с тобой, тебе плохо?

Голова кружилась так сильно, что царь едва не упал. Хонсухотеп поспешно подхватил его, затем усадил прямо на доски палубы.

— Ты ранен, государь?

— Нет, не помню, нет.

— Я позову Кошечку. Сейчас все будет хорошо.

Откинувшись навзничь, фараон тяжело дышал.

Целительница не обнаружила ни единой раны.

— Странная болезнь, я такой не знаю. Отнесите фараона в тень и дайте ему воды. Пусть отдохнет.

— Подавать сигнал к наступлению?

Камос не сразу понял обращенный к нему вопрос. Он совсем позабыл о битве. В голове стоял туман. Язык не ворочался.

— Нет, флотоводец. Уходи от Авариса. Плыви к Фивам.

— Египтяне вновь отступили, — доложил Яннасу дозорный.

Тот был явно разочарован.

— Прикажешь преследовать врага?

— Ни в коем случае. Они явно нас дразнят, заманивают в ловушку. Дерзко возобновил атаку и думает, что я такой же мальчишка и тотчас погонюсь за ним. Наверняка с юга подошла Яххотеп. Затаилась, пантера, и ждет, пока мы попадем к ней в когти.

— Жду других приказаний.

— Очистите гавань от трупов. Похороните всех. И держите ухо востро. Если противник появится вновь, немедленно сообщите мне.

Яннасу предстоял нелегкий труд. Привести в порядок здешнее разложившееся войско. Избавить его от тлетворного влияния Хамуди и его прихвостней. Совсем избавиться от мерзкого казначея не удастся. Правитель ему доверяет. Он ловок и хитер. Пусть ведает хозяйством и ловит изменников. Но в войну не вмешивается. Тут царит флотоводец. Апопи придется признать, что египтяне — не сборище трусов и глупцов. Верхний Египет ополчился на Нижний, юг сражается с севером. Полно играть. Пора взяться за дело.

Военный флот двигался быстро, а торговый медленно. Поэтому Хонсухотеп без труда догнал грузовые барки, нагруженные драгоценностями из Авариса.

Во всех прибрежных селениях передовое судно встречали радостными криками и песнями. Прошел слух, будто гиксосы повержены. Да здравствует всепобеждающая белая корона Верхнего Египта! Все пировали и плясали. Смеялись, играли на флейтах. Наконец-то великое Солнце одолело тьму!

Когда они подплывали к крупным городам: Мемфису, Ахмиму, Гермополю, Кусам, фараон через силу вставал, чтоб показаться подданным. Видя их радостные счастливые лица, он верил, что исцеление придет. Но сейчас же его одолевало головокружение, ноги подгибались, он падал без сил и долго-долго лежал, простершись, не в силах ни встать, ни уснуть.

— Фивы близко, — сказал Усач, чтоб подбодрить Камоса.

Ухо у него почти зажило.

— Не могу взять в толк, отчего царица отправилась в Фивы, вместо того чтоб вернуться к нам?

Афганец поправлялся медленно.

— А я не понимаю, куда вдруг подевались все наши ручные голуби, — подхватил он.

— Зато мы дошли до Авариса, и Яннас не сокрушил нас!

— Оно бы хорошо, только вот крепость и ее хозяин по-прежнему в целости и сохранности. И едва ли Яннас вскоре не пожалует к нам.

Усачу тоже не давала покоя мысль о страшных колесницах.

Но пока что ярко светило солнце, берега приветливо зеленели, а в Фивах героев, освободителей Египта, ожидали пиры и праздники, всеобщая благодарность и любовь.

Взрослые воины со слезами прижимали к сердцу жен. Юных новобранцев окружили восхищенные девушки. Счастье переполняло сердца.

Жители Фив дивились изобилию привезенных богатств. Носильщики сгибались до земли под их тяжестью. Кто усомнится, глядя на эту роскошь, в том, что фараон одолел гиксосов?

Камоса долго не отпускали, каждый желал поздравить великого воина. Хонсухотеп и Эмхеб поддерживали его под руки. Народу сказали, что юный царь ранен в ногу, и потому ему трудно ходить. Но Яххотеп, как только увидела старшего сына, сразу поняла, что он умирает. Однако превозмогла душевную боль и постаралась весело улыбнуться. Не хотела испортить подданным праздник.

Царицу и фараона отнесли во дворец на носилках.

Их встретили сияющие Тетишери и Яхмос. Мальчик не мог дождаться, когда же вернется его старший брат.

— Ты такой худой! — удивился он.

— Битва была не из легких, — ответил Камос.

— Всех гиксосов убил?

— Нет, немножко тебе оставил.

— Это хорошо.

Тут Камос почувствовал, что теряет сознание. К нему бросился управитель царского дома Карис.

— Фараон просто устал с дороги, — успокоила всех Яххотеп. — Ему нужно отдохнуть. Я сама принесу благодарственные жертвы Амону.

Все привезенные из Авариса сокровища посвятили богу Амону. Золото и лазурит пошли на украшение храма в Карнаке, который, по преданию, был построен на том самом месте, где из предвечной пучины вод на заре творения возник первозданный холм, освещенный божественным светом. Остальное щедро раздали жителям Фив.

Никто не заметил, как тяжело было на сердце у Супруги бога, когда она произносила слова священного гимна.

Как только торжественное жертвоприношение закончилось, царица поспешила во дворец. Здесь вовсю готовились к пиру. Управитель царского дома суетился за десятерых.

— Скажи, царица…

— Я приказываю прекратить все приготовления.

У покоев Камоса ее ждал главный лекарь.

— Царица, фараона отравили. В этом нет сомнения. На беду, исцелить его невозможно. Много времени прошло. Яд распространился. Силы царя иссякли. Кровь заражена.

Яххотеп вошла в покои и затворила дверь.

Камос лежал, облокотившись на подушки, устремив взгляд к закату. Мать нежно взяла его за руку.

Он чуть слышно забормотал:

— Аварис цел, и темный владыка жив. Но мы убили многих и показали, что сильны, крепки духом, упрямы. Флотоводец Яннас понял, что египтяне не отступятся. Нужно собрать побольше воинов, снова напасть на Аварис и освободить Дельту. Однако отпущенный мне срок вот-вот истечет. Я больше не могу противиться смерти. Прости, матушка, что я перекладываю на твои плечи непосильное бремя. Ты начала эту борьбу, и тебе придется довести ее до конца.

Горючие слезы струились по щекам царицы, но голос ее не дрожал.

— Я найду подсыла правителя и казню. Это он обманом вынудил нас разлучиться. Это он отравил тебя, чтобы проклятый Аварис устоял.