Дмитрий Светлов - Медвежий замок

Норманн выбрался из кровати только после полудня, Рокко одиноко гремел на кухне посудой. Вдвоем позавтракали, затем с кофейником переместились к окну и молча любовались зимним пейзажем. Хлопнула входная дверь, кто-то прошел через караулку, затем через центральный зал.

– Вот вы где! Я вас по запаху кофе нашел! Плеснете и мне?

– Садись, мы наслаждаемся тишиной зимнего леса.

– Ну уж и тишина! – усмехнулся Максим. – Утром Антанас Тутник провел молебен, затем строевую подготовку.

– А мы про церковь забыли, нехорошо, нельзя так жить, – покаялся Рокко.

– Ты утром и вечером молитвы читаешь, вот и достаточно, вернешься в город – серебряную монетку пожертвуй.

– Ты серьезно? – спросил профессора по-норвежски Норманн.

– Вполне, сейчас у людей совершенно иное мировоззрение, церковь стоит на первом месте.

– Я хочу попытаться найти там поддержку. Должно помочь в легализации, только не знаю с чего начать.

– Разумный ход, ты уже сделал первые шаги?

– Написал три иконы и подарил иеромонаху Валаама.

– Поосторожней, сейчас в России могут быть только ромейские иконы.

– Я и написал в этом стиле, разыскал в машине календарь с апостолами, хочу скопировать и отправить на утверждение.

– Что же, попытайся, все выгоднее, чем связываться с князьями или боярами.

– Ты мне не подкинешь дельную мысль, а то я не знаю, как действовать дальше. Опасаюсь попасть в иконописцы.

– Главное условие, не пытайтесь делать статуи. В отличие от Рима, Константинополь это считает идолопоклонством.

– А еще что?

– Ты хороший кузнец, сделай врата или изгородь. Сможешь?

– Легко! Нас этому учили, могу выковать розочки, листики, всякие завитушки и спиральки.

– Вот и флаг в руки, тем более что проката у тебя вагон и маленькая тележка. Для начала разбери кухню.

– Зачем? Здесь нет ничего полезного.

– Полезное найдешь при разборке. Мы решили принять твое предложение и перебраться в замок.

– Отлично! Только имейте в виду, там живет мой учитель немецкого языка, монах-студиоз из Болоньи.

– Ерунда, представишь нас как своих наставников, с которыми ездил в Китай.

– Вляпаемся, эта тема его заинтересует, по весне собирается туда отправиться.

– Отлично! Я смогу дать много полезных советов.

– Ты знаешь Китай сегодняшнего дня?

– И знаю, и был там пятнадцать лет назад, на китайском говорю.

– А письменность? Я в Любеке написал всякую муть под китайские иероглифы.

– Освоил письмо в стиле сяо чжуань. А насчет иероглифической мути не волнуйся, в китайской письменности более сорока тысяч знаков.

– Вас семеро, не слишком ли много для одного бедного неуча.

– По местным меркам ты очень богат, а переедем не все, здесь останутся Нина Михайловна с Иосифом.

– Ждете кого?

– Ждем, но тебя это не касается. Так что разбирай и вывози к себе. Все, до последней ниточки-иголочки.

Первым делом Норманн залез в электрощит, чтобы разъединить силовой кабель. Вид толстенных красномедных жил разбудил алчность и заставил искать линию укладки. Любопытство привело в подвал, откуда шел настоящий туннель, заканчивающийся у самого портала черной стеной. Сам рубить кабель не рискнул, привел своих воинов, которые простодушно махнули топорами и вытащили добычу наверх. Аналогично и с кухонным оборудованием – раздал отвертки с ключами, показал, в какую сторону крутить, и работа закипела. Хранители портала собирались без спешки, тщательно укладывая свои вещи в пластиковые контейнеры, стилизованные под берестяные короба.

Норманн принялся за железные ворота, взяв за конечный размер ширину в два метра с высотой в три. Сначала задал крутую арку, по которой затеял узор из веточек с дубовыми листьями, строго соблюдая симметрию правой и левой створок. Наличие различных вариантов проката позволило дать волю фантазии. В результате добавил венки из дубовых листьев. Завершение работы совпало с появлением гонца – предположение о больших полыньях оказалось верным, центр озера так и не покрылся крепким людом.

– Как же ты добирался? – глядя на широкие лыжи и скромную торбочку на плечах, спросил Норманн.

– А че! – ответил вепс. – Как Шуя с Суной промерзли, так напрямую через Ялгубу на Воробьевы острова.

– Торосов много?

– Я их берегом обошел, затем на лед – и к вам.

– А почему налегке? Без еды, без спального мешка.

– Нужды нет, наши зверобои здесь совсем близко, от Черной реки четыре часа хода.

– Что же не заглядывали? У нас передохнуть можно, мясом поделимся.

– Зачем? Жилье из снега и льда сложили, рыбы свежей много, а строганину из мяса не прожевать.

Прав гонец, зверобои пьют кровь тюленей и заедают тоненькими ломтиками мороженой рыбы, до походных газовых горелок еще сотни и сотни лет.

– Общество к тебе с поклоном обращается, помощи просит, – продолжил вепс. – Шальские обижают нас.

– Как это? – не понял Норманн.

– Гонят от Онежского берега, говорят – наша земля. Какая же их, если у тебя здесь свой дом.

– Вы на восточном берегу первый раз зверя бьете? – догадался Норманн.

– До тебя дальше Воробьевых островов не ходили. А сейчас вправе, дом твой на этом берегу, а шальские сами по себе.

Ну вот тебе, боярин, и первая разборка! Вепсы-то на радостях по всему озеру охоту устроили, а чудь с восточного берега права начала качать. Этот берег испокон веку был их «зоной влияния». Онега всегда делилась на Карельский, западный, и Онежский, восточный, берега. Да ладно, назвался груздем – полезай в кузов, придется что-то изобретать. Малыми силами зверобоев не напугаешь, а устраивать войну неохота: если быть честным, шальские селяне правы, это их берег. И вообще, с этой стороны Онежского озера практически никто не живет, даже в двадцать первом веке от Кижей до Волго-Балтийского канала и трех деревень не наберется. Странности бытия – и лес хороший, и почва пригодна для земледелия, а люди не селятся и никогда не жили.

Утром отправили гонца с ответным письмом, после чего пошел к Серафиму.

– На охоту захотелось? – открыв дверь, спросила Софья Андреевна.

– Не хочу, но надо. У селян разборки, просят помочь.

– А при чем здесь охота? – спросил подошедший Серафим.

– Пару мишек надо живьем поймать.

– Иди в лес, река нерестовая, здесь много медведей.

– По незнанию медведицу подниму, а медвежата не выживут.

– Мы с Иосифом сегодня на косулю идем, так что послезавтра покажем две берлоги. Молодые медведи, первый раз сами залегли.

Собрать из арматуры клетки не составило никакого труда, даже успел на полозья железные полосы прибить. Отлов спящих мишек оказался до обыденности прост и неинтересен. Всего-то дел – проткнуть палкой берлогу и разбудить хозяина. На лаз наброшена ловчая сеть. Рассерженный медведь как выскочит, как запутается, остается заволочь его в клетку да осторожно освободить от пут. Через три дня шестеро воинов потащили клетки по следам ушедшего гонца, а Норманн продолжил работу с воротами. На этот раз взялся за розочки, которые умеючи очень легко собирать. Так не спеша бутон за бутоном соединялись в затейливые завитушки с мелкими листиками и кольцевыми спиральками. Когда вернулись воины, ворота были уже готовы.