Кристиан Жак - Пылающий меч

Колесница, управляемая Аберией, въехала в ворота Шарухена, и обе лошади, которые везли ее, пали мертвыми от изнурения. Верховный владыка Хамуди, ощутив под ногами твердую землю, был счастлив. Всю долгую дорогу он каждую секунду боялся, что египтяне догонят и схватят его.

И здесь повсюду следы губительной бури: вывернутые с корнями деревья, разрушенные дома, рассевшиеся трещинами поля и сотни мертвых гиксосов, погубленных гневом природных сил. Но крепость Шарухен, к великой радости Хамуди, почти не пострадала.

— Велики ли разрушения? — сразу же спросил он у начальника гарнизона, который вышел его встречать.

— Несколько трещин в стенах, господин, — с низким поклоном ответил тот. — Мы их почти заделали. Несколько лошадей обезумели и затоптали пехотинцев. Дозорных, что несли службу на стенах крепости, буря сбросила вниз.

— Я удостаиваю Шарухен великой чести, — объявил Хамуди. — Отныне он становится столицей моего царства. Собери офицеров в моем тронном зале.

Дворцу в Шарухене не сравниться в роскоши с дворцом в Аварисе, однако правитель гиксосов умеет ждать. Он еще насладится его богатым убранством.

Хамуди порадовала трапеза — истомленный голодом, он никак не мог насытиться. Ел жареную на вертеле баранину, утятину, гусятину, выпил большой кувшин белого вина. Блаженное тепло разлилось у него по жилам, он чувствовал себя могущественным и неуязвимым. Кто мог одолеть победителя Апопи, сумевшего присвоить себе высшую власть?

— Египтяне не одержали никакой победы, — заявил он, собрав военачальников. — При строительстве крепости была допущена ошибка, стены не выдержали землетрясения и смерча. Силы наших врагов хватило только на то, чтобы завладеть руинами. Имейте в виду, что я не допущу просчетов, которые допустил мой предшественник. Наше войско по-прежнему сильнейшее в мире. Я двину его на мятежников, и мы уничтожим их. Ни Яххотеп, ни фараон не подозревают, как много ратников у нас в Азии. Я отдам приказ, и все они немедленно вернутся сюда. Сначала мы опять завладеем Дельтой, а потом сровняем с землей Фивы. Мое царствование станет самым великим в истории гиксосов, моя слава превзойдет славу Апопи. Готовьте своих людей к войне и не сомневайтесь в нашей победе.

Офицеры покинули тронный зал, но пятеро из них задержались.

— Что еще? — с удивлением спросил Хамуди.

— Мы прибыли из Анатолии, — заговорил офицер-сириец, — и привезли очень дурные вести. Поэтому уцелевшие военачальники хотят поговорить с вами наедине.

— Уцелевшие? Уцелевшие после чего?

— В Азии нет больше земель, которые остались бы под властью гиксосов. Царь Хаттусилис I встал во главе неисчислимого войска хеттов и разбил нас. Наши военные лагеря на севере Сирии уничтожены. Алеппо пал. Все отряды, которые отважно сражались, сопротивляясь хеттам, потерпели поражение. В живых не осталось никого.

Хамуди молчал очень долго.

— Ты плохо сражался, военачальник, — наконец сказал он.

— Все провинции в Азии восстали против нас, господин. Даже мирные жители взяли в руки оружие. Хетты давно и с немалым успехом боролись против наших воинов. Им не хватало только предводителя, который объединил бы их. Хаттусилис стал их предводителем.

— Побежденный гиксос недостоин служить мне. Тебе и твоим бездарным воинам место на каторге!

Градоправители, военачальники, стражники и караульщики в городах Дельты не получали больше распоряжений от верховного правителя. Никому из них не пришло в голову обмениваться друг с другом посланиями и действовать сообща. Пока они медлили, пребывая в ожидании и растерянности, внутренние противники гиксосов оживились и подняли голову.

Когда египтяне двинулись на восток Дельты, они не встретили серьезного сопротивления со стороны врага. Войско освободителей входило в города Нижнего Египта, жители которых приветствовали его ликующими криками.

В древнем городе Саисе, где богиня Нейт произнесла семь животворящих слов и создала богов и людей, старая женщина упала на землю прямо у ног Яххотеп. Царица приказала отнести несчастную в один из покоев дворца и повелела Кошечке осмотреть ее.

Красавица-нубийка смотрела с состраданием на умирающую, помочь которой не могли никакие лекарства.

Внезапно старуха широко раскрыла глаза и заговорила. В ее голосе было столько боли, что у Яххотеп защемило сердце.

— Гиксосы увели моего мужа, детей и внуков, они обрекли их на страшные муки…

— Где теперь твои близкие?

— На каторге в Чару. Тот, кто осмеливается назвать это место, тоже отправляется на каторгу. Спаси их, госпожа, если только успеешь…

— Даю тебе слово.

Лицо старухи разгладилось, она умерла со спокойным сердцем.

Фараон был взволнован не меньше матери:

— Каторга? Что это такое?

— Апопи зашел по дороге зла дальше, чем злобные демоны пустыни! Я боюсь самых страшных бед и немедленно еду в Чару.

— Чару находится на земле, которая пока еще подвластна гиксосам. Нет сомнения, что Хамуди собирает в Сиро-Палестине могучее войско. Нам тоже нужно готовиться к последней, решающей битве.

— Готовиться к битве — твое дело, фараон Яхмос. Я дала слово помочь несчастным в Чару как можно скорее.

— Умоляю, послушай меня один-единственный раз! Не рискуй своей жизнью. Египет нуждается в тебе! Египет и твой сын.

Царица с нежностью обняла Яхмоса:

— Не беспокойся обо мне. Чару находится на границе земель, где пока еще хозяйничают гиксосы. Со мной отправятся Усач и Афганец с двумя отрядами колесниц. Если крепость окажется сильнее нас, мы будем ждать тебя.

— Держитесь! Держитесь! Хорошо говорить «держитесь», а как это сделать? — возмущался хананей, главный военачальник Чару. — Где у нас оружие? Где воины? Хамуди позабыл, что после падения Авариса враг нападет на нас первых!

Хананей привык жить в безопасности за стенами крепости и иметь дело с безответными узниками, которых он отправлял умирать в болота. Он вовсе не хотел воевать и терпеть тяготы осады.

— Не стоит так беспокоиться, господин! — успокаивал его помощник. — Правитель гиксосов собирает сейчас войско, и очень скоро оно пойдет в наступление.

— Но пока нам грозит опасность. Какие вести из Дельты?

— Нечем вас порадовать. Боюсь, как бы фараон и царица Яххотеп не завладели ею целиком и полностью.

— Покориться женщине! Какой позор для гиксоса!

Начальник крепости в ярости топнул ногой и больно ею ударился.

— Военное положение! — отдал он приказ. — Лучники на стенах и башнях не смыкают глаз ни днем, ни ночью.

Через крепость Чару проходил торговый путь из Ханаана. Она служила одновременно и заставой для сбора пошлин, и складом для товаров. С ее стен видны синие озера Баллах и Манзала, песок пустыни, зелень равнин. Невдалеке плескались воды канала, тянувшегося от Нила.