Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

— Превосходная мысль! — в восторге вскричала г-жа Дюбарри.

— Однако не стоит ее разглашать, — тонко заметил д’Эгильон с жестом, понятным графине де Беарн.

— Сударыня! — подхватила сутяжница. — Вы имеете такое влияние на его величество! Добейтесь того, чтобы он сказал: «Я хочу, чтобы состоялся процесс графини де Беарн». Кстати, как вы знаете, это мне уже давно было обещано.

Господин д’Эгильон прикусил губу, поклонился графине Дюбарри и вышел из будуара: он услыхал, как во двор въехала карета короля.

— А вот и король! — поднялась г-жа Дюбарри, давая этим понять, что аудиенция окончена.

— Позвольте мне пасть его величеству в ноги!

— Чтобы попросить его устроить королевское заседание? Я ничего не имею против, — оживилась графиня Дюбарри. — Оставайтесь здесь, раз вам этого так хочется.

Едва графиня де Беарн успела поправить чепец, как вошел король.

— A-а, у вас гости, графиня?..

— Госпожа де Беарн, сир.

— Сир, правосудия! — вскричала старая дама, приседая в низком реверансе.

— О! — воскликнул Людовик XV с едва различимой насмешкой, понятной только тем, кто его знал. — Вас кто-нибудь оскорбил, сударыня?

— Сир, я прошу правосудия!

— Против кого?

— Против парламента.

— Вот оно что! — досадливо поморщился король, хлопнув в ладоши. — Вы жалуетесь на мой парламент? Доставьте мне удовольствие, образумьте его. У меня тоже есть основание быть им недовольным, и я тоже прошу у вас правосудия! — прибавил он, передразнивая реверанс старой графини.

— Сир, ведь вы же, наконец, король, вы повелитель.

— Король — да; повелитель — не всегда.

— Сир, изъявите свою волю.

— Это как раз то, что я делаю каждый вечер. Но на следующее утро господа члены парламента тоже проявляют свою волю. А так как наши желания диаметрально противоположны, мы напоминаем Землю и Луну, которые летают вечно одна за другой, никогда не встречаясь.

— Сир, у вас довольно мощный голос, чтобы заглушить этих крикунов.

— Вот тут вы ошибаетесь. Это ведь не я адвокат, а они. Если я говорю «да», они отвечают «нет». Найти общий язык совершенно невозможно… Вот если бы, когда я говорю «да», вы нашли средство помешать им сказать «нет», я заключил бы с вами союз.

— Сир, я знаю такое средство.

— Немедленно дайте мне его.

— Ну что же, сир, извольте: устройте королевское заседание.

— Час от часу не легче! Королевское заседание! — отвечал король. — Как вы могли до этого додуматься? Да это почти революция!

— У вас будет возможность сказать этим бунтовщикам прямо в лицо, что вы повелитель. Вы знаете, сир, что когда король проявляет таким образом свою волю, то он один имеет право говорить, никто ему не отвечает. Вы им скажете: «Я так хочу!» — и они склонят головы…

— Верно, идея великолепная! — воскликнула графиня Дюбарри.

— Да, великолепная, — согласился Людовик XV, — но она не подходит.

— До чего же красиво, — с жаром продолжала г-жа Дюбарри, — кортеж, дворяне, пэры, вся королевская гвардия, за ними огромная толпа народа, потом само королевское кресло с пятью подушками, расшитыми золотыми лилиями… Пышная была бы церемония!

— Вы полагаете? — не очень уверенно спросил король.

— И роскошный королевский наряд: горностаевая мантия, бриллиантовый венец, золотой скипетр — в общем, весь блеск, который так идет к царственному и красивому лицу. Ах, до чего вы были бы великолепны, сир! — воскликнула графиня Дюбарри.

— Но королевского заседания не было уже довольно давно, — бросил король с деланной небрежностью.

— Со времени вашего детства, сир, — прибавила графиня де Беарн. — Воспоминание о вашей необыкновенной красоте хранится в каждом сердце.

— Кроме того, — добавила г-жа Дюбарри, — это был бы удобный случай для господина канцлера проявить свое суровое сдержанное красноречие, чтобы эти людишки были раздавлены правдой, достоинством, авторитетом.

— Я должен дождаться преступления со стороны парламента, — сказал Людовик XV, — а уж тогда посмотрим.

— Чего еще ждать, сир? Что может быть ужаснее того, что сделано?

— Что же сделано? Рассказывайте.

— А вы не знаете?

— Парламент слегка подразнил герцога д’Эгильона, это не смертельно… Хотя дорогой герцог — один из моих друзей, — прибавил король, взглянув на г-жу Дюбарри. — Итак, парламент подразнил герцога — я положил конец их злобным выпадам, отменив его решение вчера или третьего дня, не помню точно. Вот мы и в расчете.

— А знаете, сир, — перебила его г-жа Дюбарри, — графиня только что нам сообщила, что нынче утром эти господа в черных мантиях дождались удобного случая.

— Что такое? — нахмурившись, спросил король.

— Расскажите, графиня! Король позволяет, — сказала фаворитка.

— Сир! Господа советники решили больше не проводить судебных заседаний парламента до тех пор, пока вы, ваше величество, не решите дело в их пользу.

— Неужели? — усмехнулся король. — А вы не ошибаетесь, графиня? Ведь это было бы неповиновение, а мой парламент не осмелится восстать, я надеюсь…

— Сир, уверяю вас, что…

— Полно, сударыня, это, верно, слухи.

— Выслушайте меня, ваше величество.

— Говорите, графиня.

— Так вот, мой поверенный вернул мне сегодня мое дело… Он больше не выступает в суде, потому что теперь никто больше не судит.

— Уверяю вас, что это только слухи. Они пытаются меня запугать.

При этих словах король взволнованно заходил по комнате.

— Сир! Может быть, ваше величество скорее поверит герцогу де Ришелье? Так вот, в моем присутствии герцогу де Ришелье вернули, как и мне, все бумаги, и герцог удалился в ярости.

— Кто-то скребется в дверь, — заметил король, желая переменить тему.

— Это Замор, сир.

Вошел Замор.

— Хозяйка! Письмо!

— Вы позволите, сир? — спросила графиня. — О Господи! — вдруг вскрикнула она.

— Что такое?

— Это от господина канцлера, сир. Зная, что ваше величество собирался ко мне с визитом, господин де Мопу просит меня испросить для него аудиенцию.

— Что там еще могло случиться?

— Просите господина канцлера! — приказала г-жа Дюбарри.

Графиня де Беарн встала и хотела откланяться.

— Вы не мешаете, графиня, — сказал ей король. — Здравствуйте, господин де Мопу! Что нового?

— Сир! — с поклоном отвечал канцлер. — Парламент вам раньше мешал — теперь больше нет парламента.

— Как так? Они, что же, все умерли? Наелись мышьяку?

— Боже сохрани!.. Нет, сир, они здравствуют. Но они больше не желают заседать и подали в отставку. Я только что принимал их скопом.

— Советников?

— Нет, сир, отставки.

— Я же вам говорила, сир, что это серьезно, — вполголоса заметила графиня.

— Очень серьезно! — в нетерпении подтвердил король. — Ну и что же вы сделали, господин канцлер?