Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

— Ага! — воскликнул де Сартин, тряхнув париком. — Если мне не известен почерк, то уж имя-то знакомо. Бальзамо… Поищем на букву «Б».

Он выдвинул один из двадцати четырех ящичков, отыскал небольшой регистр, где мелким почерком были записаны с сокращениями в алфавитном порядке сотни три или четыре имен, окруженных со всех сторон различными значками.

— Ого! — пробормотал он. — За этим Бальзамо много всего числится!

Он прочел всю страницу, недвусмысленно выражая свое неудовольствие.

Затем положил регистр на прежнее место и продолжал осмотр шкатулки.

Его внимание привлек листочек, потрепанный по краям и испещренный именами и цифрами.

Записка показалась ему очень важной: на полях было много пометок карандашом. Господин де Сартин позвонил. Явился лакей.

— Помощника канцелярии, живо! — приказал он. — Проведите его из кабинета через мои апартаменты — так вы сэкономите время.

Лакей вышел.

Спустя несколько минут служащий с пером в руке, со шляпой под мышкой, в нарукавниках из черной саржи появился на пороге кабинета, прижимая к груди толстый журнал. Увидев его в зеркале, г-н де Сартин протянул ему через плечо бумагу.

— Расшифруйте это поскорее! — приказал он.

— Слушаюсь, монсеньер, — отвечал чиновник.

Этот разгадчик шарад был худеньким человечком с поджатыми губами; он сосредоточенно хмурил брови; голова его имела яйцевидную форму; у него было бледное лицо, острый подбородок, покатый лоб, выпуклые скулы, глубоко запавшие глаза, бесцветные, оживавшие лишь в редкие минуты.

Господин де Сартин прозвал его Куницей.

— Садитесь, — пригласил начальник полиции, видя, что тому мешают записная книжка, свод шифров, полученный листок и перо.

Куница скромно пристроился на табурете, сведя колени, и стал писать, листая справочник и сообразуясь со своей памятью; лицо его оставалось совершенно невозмутимым.

Пять минут спустя он написал:

Приказ собрать три тысячи парижских братьев.

Приказ составить три кружка и шесть лож.

Приказ приставить охрану к Великому Кофте, подобрать ему четыре хороших жилища, одно из них — в королевской резиденции.

Приказ предоставить в его распоряжение пятьсот тысяч франков на расходы, связанные с полицией.

Приказ привлечь в первый парижский кружок весь цвет французской литературы и философии.

Приказ подкупить или захватить хитростью судебное ведомство, а главное — заручиться поддержкой начальника полиции при помощи взятки, силой или хитростью».

Куница остановился на минуту, не потому, что бедняга раздумывал — он был далек от этого, ведь тут пахло преступлением, — а потому что вся страница была исписана, чернила еще не высохли, надо было подождать.

Господин де Сартин нетерпеливо выхватил у него из рук листок.

Когда он дошел до последнего параграфа, черты его лица исказил ужас. Увидев в зеркале свое отражение, он еще сильнее побледнел.

Он не стал возвращать листок секретарю, а протянул ему другой, чистый лист бумаги.

Тот снова принялся писать по мере того, как расшифровывал; он делал это с легкостью, которая могла бы привести шифровальщиков в отчаяние.

На сей раз г-н де Сартин стал читать поверх его плеча. Вот что он прочел:

«Необходимо отказаться в Париже от имени Бальзамо, потому что оно становится слишком известным, и взять имя графа де Фе…»

Окончание слова невозможно было разобрать из-за кляксы.

В то время как г-н де Сартин подыскивал недостающие буквы, составлявшие последнее слово, с улицы донесся звонок, вошел слуга и доложил:

— Господин граф де Феникс!

Господин де Сартин вскрикнул и, рискуя разрушить искусное сооружение в виде парика, схватился обеими руками за голову, а потом поспешил выпроводить своего подчиненного через потайную дверь.

Вернувшись к столу, он сел на свое место и приказал дворецкому:

— Просите!

Спустя несколько секунд г-н де Сартин увидел в зеркале гордый профиль графа, которого он уже видел при дворе в День представления графини Дюбарри.

Бальзамо вошел без малейшего колебания.

Господин де Сартин встал, холодно поклонился графу и важно откинулся в кресле, заложив ногу на ногу.

С первого же взгляда он понял причину и цель этого визита.

Бальзамо тоже сразу заметил раскрытую и наполовину опустевшую шкатулку, стоявшую на столе у г-на де Сартина.

Несмотря на то что взгляд Бальзамо задержался на шкатулке не долее чем на мгновение, начальник полиции успел его перехватить.

— Какому счастливому случаю я обязан удовольствием видеть вас у себя, граф? — спросил г-н де Сартин.

— Сударь! — как нельзя более любезно отозвался Бальзамо. — Я имел честь быть представленным всем европейским монархам, всем министрам, всем послам, однако мне не удалось найти никого, кто мог бы представить меня вам. Вот почему я решил это сделать сам.

— Должен признаться, граф, — отвечал начальник полиции, — что вы явились как нельзя более кстати. Мне кажется, что, если бы вы не пришли сами, я бы имел честь вас вызвать.

— Смотрите! Как удачно сложилось! — воскликнул Бальзамо.

Господин де Сартин поклонился с насмешливой улыбкой.

— Я был бы счастлив, сударь, если б мог быть вам полезен.

Эти слова Бальзамо произнес без тени смущения или беспокойства на улыбающемся лице.

— Вы много путешествовали, граф? — спросил начальник полиции.

— Очень много.

— Правда?

— Может быть, вы желаете получить какую-нибудь географическую справку? Ведь человек ваших способностей не ограничивается одной Францией, его интересы охватывают всю Европу… да что там — весь мир…

— «Географическая» — не совсем подходящее слово, граф, — вернее было бы сказать: «справка морального свойства».

— Не стесняйтесь, прошу вас. Я весь к вашим услугам.

— В таком случае, граф, вообразите, что я разыскиваю одного очень опасного человека, да, черт возьми, человека, который разом представляет собою и безбожника…

— Ого!

— …и заговорщика…

— Да ну?

— …и подделывателя документов!

— Что вы говорите?

— К тому же он прелюбодей, фальшивомонетчик, знахарь, шарлатан, руководитель тайного общества — словом, человек, все сведения о котором у меня собраны в моих регистрах, а также вот в этой шкатулке — она перед вами.

— Да, понимаю: у вас есть все сведения, но нет этого человека, — сказал Бальзамо.

— Нет!

— Черт побери! А ведь его найти важнее, как мне кажется.

— Несомненно. Впрочем, вы сами сейчас убедитесь в том, как мы близки к его поимке. Пожалуй, Протей был менее изменчив, чем этот человек, а у Юпитера было меньше имен, чем у нашего таинственного путешественника: Ашарат — в Египте, Бальзамо — в Италии, Сомини — на Сардинии, маркиз д’Анна — на Мальте, маркиз Пеллигрини — на Корсике, и наконец граф…