Энтони Хоуп - Пленник замка Зенды

— Крепкий орешек, — повернувшись к Сапту, сказал я.

— Да уж куда крепче, — согласился Сапт. — Если так пойдет дальше, боюсь, что следующее лето вы по-прежнему встретите на руританском троне.

И он принялся изо всех сил ругать Майкла. Я устал и откинулся на подушки.

— Мне кажется, — медленно начал я, — все-таки можно вызволить короля. Я даже придумал два способа. Первый — подкупить кого-нибудь из шести негодяев.

— Невозможно, — отрезал Сапт.

— Будем надеяться, что вы ошибаетесь, — возразил я, — потому что шансов осуществить второй способ еще меньше, и, если только Всевышний не поможет нам, мы обречены на поражение.

Славный народ Руритании был бы потрясен, узнав о том, что я рассказал в предыдущей главе. Ведь, по официальным сведениям, я был опасно ранен во время охоты. В отчете о несчастном случае я попросил как можно сильнее сгустить краски.

Страну охватило волнение за жизнь государя, и это существенно повлияло на ход событий. С самого начала меня лечил прекрасный молодой врач — друг Фрица. Вот почему, несмотря на настойчивые просьбы членов медицинского факультета Стрелсау, я не допускал к себе ни одного эскулапа, принадлежащего к сей почтенной гильдии, чем нанес ощутимое оскорбление медицинской науке.

Маршал Стракенц прислал депешу, в которой сообщал, что, несмотря на настойчивые просьбы с его стороны и мои приказы, принцесса Флавия выехала в Тарленхайм, ибо хочет сама выхаживать раненого короля. Поскольку я вверил Флавию его заботам, маршал далее сообщал, что лично будет сопровождать ее. Я изо всех сил старался не возгордиться поступком принцессы, но у меня это плохо получалось, и я сам чувствовал, что просто свечусь от радости.

Герцог Стрелсау поверил, что моя жизнь в опасности. Эту новость мне принес Йоханн. Мы все-таки доверились ему настолько, что отправили обратно к герцогу. По возвращении он сказал, что задержался на свидании с девушкой, за что Руперт Хенцау жестоко выпорол его. Наказание оскорбило Йоханна до глубины души. Когда же Черный Майкл похвалил Руперта, Йоханн обиделся еще больше и теперь готов был сделать все что угодно, только бы отомстить обидчикам.

Увидев меня не в постели, а на ногах, Флавия так обрадовалась, что я даже спустя много лет не могу спокойно вспоминать об этом. Читатель легко догадается, что я не мог равнодушно взирать на нее. Когда же она принялась корить меня за то, что я не доверяю ей и не сообщил, в чем дело, я и вовсе растаял.

Ее приезд был подобен чуду. Наверное, так должен чувствовать себя грешник, которого по ошибке взяли на небо. Конечно, он понимает, что скоро недоразумение выяснится, однако именно это сознание придает невиданное блаженство каждому мигу, проведенному в райских кушах.

Мое блаженство длилось целых два дня. А герцог Стрелсау в это время готовился к охоте. И, как я ни пытался оттянуть неизбежное, момент решительных действий близился. Выжидать дальше было опасно, и мы с Саптом решили нанести удар. Нас подстегнуло последнее сообщение Йоханна. По его словам, король терял силы на глазах. Видимо, здоровье его не выдержало тюремного заключения. Он побледнел, ослаб и, казалось, смирился со своей участью. Мы поняли: если не поторопиться, нам просто некого будет спасать. Кроме того, теперь мы могли действовать со спокойной совестью. Если раньше можно было опасаться, что мы приблизим гибель короля, то сейчас мы все же могли спасти его. И если по нашей вине его сразят пулей или кинжалом, это будет не хуже долгой, мучительной смерти в подземелье, которая была ему уготована.

Настаивал я на немедленном наступлении и еще по одной причине. Маршал Стракенц заявил, что для безопасности государства мы с Флавией должны немедленно сыграть свадьбу. Не могу сказать, что меня такая перспектива повергла в отчаяние. Думаю, что у меня все же достало бы сил исполнить свой долг до конца. Только в этом случае я вынужден был бы спасаться бегством. Но тогда я бросил бы на произвол судьбы Сапта и Фрица и, быть может, оставил бы руританский престол Черному Майклу. Нет, так поступить я не мог и потому почел за лучшее наконец выяснить на деле, выручим ли мы короля истинного? Если нет, я решил остаться на троне сам и, будучи мнимым королем, обрести подлинное семейное счастье. Я признаюсь в этом честно — пусть торжествует милейшая и мудрейшая Роза, ведь она всегда утверждала, что я совершенно несерьезный человек.

Наверное, за всю свою историю Руритания не переживала более нелепой ситуации. Самозванец, случайно завладевший троном, и брат короля, мечтающий в свою очередь захватить трон, забрались в предместье захолустного городка и, изо всех сил изображая дружбу, вели жесточайшую войну. Да и сама война была необычной: самозванец бился за то, чтобы вернуть на трон короля, а родной брат мечтал короля уничтожить. Вот почему войну, вспыхнувшую между Тарленхаймом и Зендой, без преувеличения можно назвать войной за жизнь короля.

Сейчас, оглядываясь на то время, я отдаю себе отчет, что пребывал в каком-то полубезумном-полувосторженном состоянии. Сапт потом мне рассказывал, что я и впрямь вел себя как самый отъявленный деспот. Я не терпел возражений и пререканий. По словам Сапта, ни до, ни после на престоле Руритании не сидело подобного тирана. Это, так сказать, взгляд со стороны. Сам же могу признаться, что в тот момент совершенно не дорожил жизнью, ибо считал, что она все равно не сулит мне ничего хорошего. Правда, маршал, Сапт и Фриц поначалу не давали мне рисковать. Но, видя, что я все равно их не слушаюсь, они оставили меня в покое, и я целиком и полностью положился на Провидение. Именно с этих пор у нас с Майклом пошла по-настоящему крупная игра.

На исходе второго дня пребывания Флавии в Тарленхайме я поужинал с ней вместе, затем проводил ее до ее апартаментов и, пожелав спокойной ночи, ушел. Не привлекая особенного внимания слуг, я вышел из дома. У выхода меня уже поджидали Сапт, Фриц и еще шесть человёк из нашего маленького войска. Лошади наготове стояли рядом. Все были вооружены до зубов, а Сапт, кроме оружия, захватил связку отличных веревок и перекинул ее через седло. Я тоже решил запастись кое-чем, кроме обычного оружия, и остановил свой выбор на небольшой дубинке и карманном ноже.

Объехав стороной город, мы час спустя медленно поднялись по холму, на котором высился замок Зенда. Ночь выдалась темной и ветреной. Вскоре в довершение ко всему полил дождь, и ветер обрушивал на нас целые потоки воды, а вокруг со всех сторон раскачивались старые деревья. Доехав до густой рощи в четверти милях от Зенды, мы приказали шестерым сопровождающим спрятаться получше и ждать нас тут. Сапт захватил с собой свисток. В случае опасности он подал бы сигнал, и они бросились бы нам на выручку. Правда, пока мы не встретили ни души. Я надеялся, что Майкл думает, будто я по-прежнему лежу в постели, и не ждет нападения.