Юрий Дольд-Михайлик - У Черных рыцарей

– Э! Я преподаватель и имею право… – Генерал отёр ладонью пот, обильно выступивший на его широком с залысинами лбу, и тяжело опустился на стул.

В дверь второй раз за это утро постучали. Пришёл денщик с завтраком для Воронова. Блюда те же, что и у хозяина комнаты, только хлеба в несколько раз больше да на маленькой тарелочке солёный огурец.

– Приготовь постель и всё, что требуется! – приказал генерал денщику.

Тот щёлкнул каблуками и вышел.

– Ведь сейчас утро, зачем вам постель? – удивился Фред.

– Каждый сам себя лучше знает! – весело подмигнул Воронов, кивнув на бутылку «смирновской» и стоящий рядом с ней внушительных размеров графин с вином – видно, утренняя порция генерала.

Воронов налил себе большую рюмку, протянул руку, чтобы налить Фреду, но вдруг остановился:

– У вас нет ничего более пристойного, чем этот напёрсток?

– Господин генерал, вообще я не охотник до водки. Но на этот раз одну маленькую рюмку выпью. Чтобы попробовать «смирновскую» и поблагодарить за такой приятный визит.

– Мне больше достанется, – откровенно обрадовался Воронов. – Будем здоровы! Хоть старая русская поговорка и гласит, что незваный гость хуже татарина, но, надеюсь, вы примете старика с открытой душой так же, как я пришёл к вам.

Провозгласив тост, Воронов залпом выпил стограммовую рюмку, поморщился, словно хлебнул отравы, понюхал хлебную корочку и надкусил огурец.

Фред тоже отпил из своего «напёрстка».

– Ну как, нравится? – поинтересовался Воронов.

– В дегустаторы водочных изделий я бы не пошёл. Коньяк лучше.

Некоторое время ели молча. Паузу нарушил Фред.

– Господин Воронов, вот вы говорите об открытой душе, то есть искренности, а меня одолели сомнения. Разве может человек, всю жизнь отдавший разведке, быть до конца искренним?

– Э-э, это вы напрасно, молодой человек! Нет на свете такой живой души, которой бы время от времени не хотелось кому-либо довериться.

– Доверяются друзьям, иногда – просто приятелям, тем, кому безоговорочно верят, тем…

Воронов горько усмехнулся:

– Вы намекаете, что мы не друзья, что вы не верите мне и поэтому надеяться на вашу искренность и дружбу мне нельзя?

– Упаси боже! Ведь я из собственного опыта знаю: друзей не ищут, они сами находятся. Но к дружбе у меня большие требования. Помните у Сервантеса: «Не так трудно умереть за друга, как найти друга, за которого стоит умереть».

– Не понимаете вы меня, Фред, или не хотите понять! Вот сейчас вы живёте в Испании. Но фактически вы среди друзей, единомышленников. Нунке, Шлитсен, не буду перечислять – все они ваши соотечественники. А я как уехал, вернее – бежал с родины в девятнадцатом году, так и скитаюсь по белу свету. Двадцать шесть лет! Вы понимаете: двадцать шесть! Больше, нежели вы вообще живёте на свете! Вам, кажется, двадцать четыре?

– Двадцать пять.

– Вот видите! Завидую. Просто завидую…

Воронов выпил вторую рюмку, снова понюхал корку и надкусил огурец.

– А не кажется ли вам, господин генерал, что мне нечего завидовать? Вы же отлично знаете – в любую минуту меня могут послать в чужую страну, и кто знает, какая ждёт меня судьба. В лучшем случае жизнь на чужбине, напряжённая, полная тревог, в худшем – девять грамм свинца и «со святыми упокой».

– Сказать, почему я завидую вам? Сейчас скажу, пока не напился как свинья.

– Охотно выслушаю.

– Вы молоды, это первое. Но вы уже, как говорят русские, «стреляный воробей» и обладаете большим опытом в нашем деле. Это два. Вы отлично владеете русским языком, знаете жизнь России. Если вас даже и пошлют туда, возможность вашего провала маловероятна, это три. И не только это. Попав в Россию, вы, как немец, хотя и будете среди чужих, но месть за разгромленную русскими Германию принесёт вам немалое утешение… Не то что я… Верите ли: во время войны слушаю советские известия, и где-то в глубине души теплится гордость – ага, мол, напоролись на русских! Это вам не Франция! Горечи такого чувства вам не испытать никогда. Это четыре. А пятое – вас вообще никуда не пошлют, а оставят преподавать в школе!..

– Боюсь, вы ошибаетесь!

Фред внимательно следил за выражением лица собеседника. Нет, кажется, ещё не пьян.

– Но, прошу, пусть это останется между нами! Сделайте вид, что вы ничего не слышали. Это я вам выдаю первый аванс на дружбу… Только вот что, не доверяйте судьбе, предательница она, как и каждая баба: сегодня кокетничает с тобой, целуется, а завтра, глядишь, вильнула хвостом и переметнулась к другому… Нет, нет, вы не смотрите на меня так. Две рюмки для Ворона всё равно, что слону ватрушка. Пол-литра в самый раз. Что сверх того – то от лукавого… И со мной в молодости судьба кокетничала. И я, казалось, когда-то держал счастье за хвост. Вырвалось! Вернее, вырвали и наподдали коленкой под зад. Так шуганули, что с Дальнего Востока до самой Франции летел. А я ведь был одним из лучших агентов разведки, а потом контрразведки, и не какой-нибудь, а русской! Вы знаете, что такое царская разведка? Одна из лучших в мире! Не верите? Хотите, я расскажу вам один случай? Даже рюмку отставлю, пока буду рассказывать. Хотите?

– Ещё бы!

– В феврале 1916 года немецкая разведка послала в Россию одного из лучших своих агентов – Альфреда фон Бенсберга. А надо сказать, что этот фон Бенсберг за два года войны четыре раза уже побывал в России и счастливо возвратился домой. Это была, как говорят теперь, восходящая звезда на небосводе кайзеровской разведки. Тогда ему было, кажется, за тридцать. Так вот, на сей раз он прибыл в Прибалтику с документами богатого купца из Сибири, получив задание любой ценой достать план прохода через минные поля в Ирбенском проливе. Немцы знали, наши крейсеры проходят через весь пролив, а все старания немцев проскользнуть по проливу в Рижский залив были тщетны.

В то время штаб русского военно-морского соединения, которое базировалось в Рижском заливе, находился в Пярну. Естественно, что немецкий разведчик прибыл именно туда. Поселился он в лучшей гостинице и зажил на широкую ногу, как и положено богачу. Весь день занимался купеческими делами, а вечером балы, рестораны. Там он познакомился с молодой красивой вдовой, муж которой год назад погиб на войне.

Вдова уже сняла траур и стала выезжать в свет. И где бы она ни появлялась, везде возле неё увивался влюблённый купчик. Он окружал её постоянным вниманием, посылал цветы, дорогие подарки, в общем вы сами знаете, как ведут себя в подобных случаях влюблённые мужчины. Но Елена Дмитриевна, – так звали молодую женщину, – очень сдержанно относилась к новому поклоннику. Дело в том, что у неё был жених, молодой красавец, капитан второго ранга, работавший в штабе соединения. Вы, верно, уже догадались, что именно на него, а не на вдову нацелился псевдокупец. Но как-то так получалось, что познакомиться с капитаном он не мог. Тот был перегружен работой в штабе – ведь шла война! – и мог уделять Елене Дмитриевне считанные часы. В такие дни она запиралась у себя в особняке и никого больше не принимала. И выходило так: когда у Елены Дмитриевны приём – нет капитана, если есть капитан – нет приёма.