Юрий Дольд-Михайлик - У Черных рыцарей

Григорий встряхнул её за плечи, заставил подняться, силой усадил рядом с собой на ступеньки.

– Я непоправимо виноват, Агнесса, в том, что не открыл вам глаза раньше. Но я только хотел вас защитить. Вы бы не смогли притворяться, зная правду.

– Защитить меня? А может быть, себя?

– И себя тоже! Но не от вас, а от Нунке, Думбрайта и всех прочих. Меня тоже заманили в эту ловушку обманом, и каждая минута – даже не час, может стать для меня последней. Одно то, что я вам всё рассказал… Нет, нет, не пугайтесь, никто в школе об этом не узнает… Для меня ваш отъезд тоже будет неожиданностью… Так мы договорились с падре. Официально вы выезжаете в Рим. Нунке в этой поездке тоже заинтересован, – он хочет, чтобы обращение к верующим всего мира поддержали в Ватикане. Нунке не стал бы препятствовать вашему отъезду, а я не торопил бы вас, но Думбрайт задумал убрать падре – единственного человека, который поможет вам укрыться на некоторое время, устроить Иренэ в санаторий…

– Как это «убрать»?

– Я только что рассказал вам о школе и методах её работы. Неужели вы не понимаете? Они боятся влияния духовника на вас, боятся, что деньги, лежащие на вашем счёту, падре пустит на дела церковные. Он стал лишним в той игре, которая затеяна им же.

– Боже праведный! Просвети мою тёмную голову! Ведь падре сам создал школу, они вместе с Нунке… Я, должно быть, потеряла рассудок! Фред!.. Я ничего не понимаю! Мой духовник, которому я поверяла каждую мысль, который так заботился о моей девочке… он, что же, знал всё?

– Заботился об Иренэ? Он сделал её орудием вашей пытки, вашего порабощения! Вспомните, как всё было! Он надругался над ребёнком, над сердцем матери! Иренэ нужен был хороший врач, а не молитвы, паломничества, пожертвования, вся та ложь, которой он опутывал ваше сердце и усыплял разум.

– Но чем я перед ним провинилась, в чём повинна бедная малютка? Не может этого быть, Фред!

– Вы повинны в том, что унаследовали деньги дона Менендоса…

– Я бы с радостью отказалась от всего… Босиком ушла бы из его дома…

– Для честолюбивых планов падре нужна была богатая сеньора с трагической судьбой, чтобы создать вокруг неё ореол и выдумку о крестовом походе, о школе «рыцарей», сделать её имя источником новых доходов. О, падре рассчитал точно! Ошибся он только в одном, – взяв в сообщники Нунке. Два волка, рано или поздно, а должны подраться из-за добычи.

– Не могу, не могу больше слушать! Помолчите минуту, дайте собраться с мыслями… Они ускользают, голова пустеет, я сама не своя. Словно летишь стремглав в тёмную пропасть и всё внутри оборвалось… Фред, только не уходите, не уходите сейчас!.. Я должна что-то сделать, но не знаю что… У меня просто нет сил пошевелиться… Помогите мне подняться, надо идти, непременно надо идти… а я… словно из меня высосали всю кровь…

Сжав ладонями виски, Агнесса сидела, тихо покачиваясь, устремив взгляд в одну точку, вновь и вновь повторяя, что она должна идти, что она обязана сейчас же куда-то идти… Это внезапное оцепенение испугало Григория больше, чем предшествовавший ему взрыв отчаяния и гнева…

– Агнесса, опомнитесь, сию же минуту опомнитесь! – крикнул он, отрывая её ладони от висков и крепко сжимая в своих. – А теперь слушайте меня! Вы сейчас же встанете, сейчас же пойдёте и подготовите всё к отъезду. Вы уедете сегодня же вечером, как только стемнеет. Оставьте записку Нунке, что внезапное ухудшение здоровья Иренэ заставило вас выехать немедленно. Напишите в записке, что послание для верующих, которое вам приносил Думбрайт, вы захватили с собой, чтобы показать его в Риме. Вторую записку напишите мне. Извинитесь, что не успели со мной проститься, поклянитесь, что вернётесь через две недели. Подпишитесь: «Ваша Агнесса». Если сможете, прибавьте несколько ласковых слов. Это необходимо, иначе Нунке и Думбрайт могут заподозрить, что я причастен к вашему бегству. Деньги есть, визы у падре Антонио. Я его предупредил, и вечером он будет здесь.

– Падре Антонио! – Это имя вывело Агнессу из прострации. Она вскочила. – И вы смеете советовать мне ехать вместе с ним!

– Это единственный выход! Теперь он будет в ваших руках, а не вы в его. Дадите ему доверенность на право пользования текущим счётом в банке только после того, как он устроит вас с Пепитой, Иренэ и Педро. Конечно, оставите себе то, что принадлежит вам лично. Думаю, этого хватит для скромного существования и лечения девочки. Я знаю, вам будет нестерпимо трудно путешествовать с падре. Переборите себя. Это необходимо ради спасения Иренэ, ради моего спокойствия. Обещайте мне выполнить всё, о чём я прошу!

– А вы, Фред? Вы же не бросите меня в совсем чужом мне мире?

Это был тот вопрос, которого Григорий больше всего боялся.

– Если я вырвусь отсюда, я непременно разыщу вас. Не обещаю, что это будет скоро. Ловушка крепко захлопнулась.

– Как же я буду жить, думая, что вы всё время в опасности?

– Одному мне легче бороться.

– Я так боюсь всего, Фред: дороги, жизни в чужой стране, одиночества… Того, что я не смогу искупить зла, которое, не ведая, творила… Если бы вы были рядом…

– У меня в Италии есть друзья. Кстати, один из них врач и работает в Риме, фамилия его Матини, а адрес… Его вы узнаете у одного моего друга…

– Григорий на узеньком клочке бумаги, вырванном из записной книжки, написал несколько слов Курту. Имя и адрес выучите наизусть, а листок сожгите. Курт и Матини прекрасные люди, большие мои друзья и всегда вам помогут.

– Что передать им от вас, Фред? И почему вы вдруг так странно на меня поглядели?

Григорий и впрямь глядел на Агнессу растерянно. Он только теперь понял, что имя Фреда Шульца ничего не скажет ни Курту, ни Матини. Назваться Генрихов фон Гольдрингом? Нет, нет, об этом не может быть и речи! Но именно Курт и Матини, если последний уже на свободе, могут помочь Агнессе, а возможно, даже Иренэ.

– Они знали меня под другим именем, Агнесса! Скажите Курту, что вы пришли от друга из Кастель ла Фонте, который когда-то ходил парламентёром к гарибальдийцам. Они поймут, о ком идёт речь. И ещё напомните Матини, что я не забыл его девиз: «Лучше быть жертвой, чем палачом». Это слова одного великого писателя, которого он очень любил… О школе пока не рассказывайте. Скажите просто, что встретили меня в Испании. Я потом сам объясню… Когда приеду в Рим…

– Мы будем ждать вас, Фред, все… Я, Иренэ, Пепита, Педро! Надеюсь, и ваши друзья тоже, – Агнесса отвернулась, пряча слезы, навернувшиеся на глаза.

– Ну, бедная моя путешественница, я не могу задерживать вас дольше. Напоминаю ещё раз: записка Нунке, записка мне. Доверенность падре – только когда всё будет устроено. Тогда же можете высказать ему всё, что о нём думаете. Бумажку с адресом и фамилией моего римского друга Курта Шмидта сожгите… А теперь…