Вильям Энсворт - Борьба за трон

— То же самое говорил полковник и мне. Он просил меня сохранить его завещание, которым он оставляет вам все свое имущество.

— Он всегда относился ко мне, как родной брат, — промолвила Беатриса, едва удерживаясь от рыданий.

— Выезжайте поскорее из Лондона, капитан Кросби, — сказала леди Мария. — Вы уже и так много сделали для меня и моего несчастного мужа. Вас, достопочтенный отец, попросила бы остаться со мною, — обратилась она к Джонсону. — Ваше присутствие будет большим утешением для Беатрисы.

— В таком случае, я остаюсь, будь что будет, — отвечал священник.

— Горнби я привез с собою, ему нельзя было оставаться в Майерскофе, — сказал Вальтер. — С вашего позволения я оставляю его здесь.

— Мне он не нужен, — отвечала молодая девушка. — Но я хотела бы его видеть, если он здесь.

Позвали Горнби.

Леди Мария, неоднократно бывавшая в Майерскофе, хорошо помнила этого верного дворецкого. Она приняла его милостиво. Беатриса подала ему руку, которую он крепко прижал к губам.

— Я потерял своего дорогого господина, которому служил еще мальчиком, — начал Горнби прерывающимся от слез голосом. — Как бы я хотел, чтобы вы могли ехать сейчас же в Майерскоф, но придется некоторое время подождать.

— Ты должен ехать со мной во Францию, Горнби, — сказал Вальтер.

— Во Францию, сударь? — с изумлением вскричал дворецкий.

— Да, в Сен-Жермен, где ты увидишь короля Иакова, королеву и принца Уэльского.

Дворецкий с недоумением смотрел на свою новую госпожу.

— Я скоро приеду туда сама, — сказала Беатриса. — А теперь я должна некоторое время жить здесь с леди Фенвик. Вы когда едете во Францию, Вальтер?

— Сегодня ночью. Мне здесь делать нечего, да и опасно медлить. Я сяду на корабль в Сифорде. После ареста сэра Джона я не рискую показаться в Нью-Ромни.

— Может быть, вам лучше остаться здесь до завтра, — заметила леди Мария. — Впрочем, вам лучше знать. Если бы мой муж не замешкался, он не был бы теперь в Тауэре.

Через час после этого разговора Вальтер вместе с Горнби ехали в почтовой карете в Сифорд. В два часа утра они были уже на борту небольшого судна, направлявшегося в Диепп. И на следующий день к вечеру они благополучно добрались до Сен-Жермена.

Вскоре после возвращения в замок Вальтер Кросби, по желанию короля, принял фамилию Тильдеслей и был сделан баронетом. Король решил, что свадьба Вальтера должна состояться в Сен-Жермене и по возможности без промедления.

Сэру Вальтеру страстно хотелось отправиться в Лондон за своей невестой, но король решительно протестовал, не желая, чтобы молодой человек подвергал себя новым опасностям. Вальтер должен был ограничиться встречею невесты в Диеппе.

Королева написала Беатрисе письмо, в котором просила ее немедленно вернуться к ней. Хотя письмо было написано в мягких выражениях, но все-таки это было приказание. Передать его по назначению поручено было Горнби, которого должен был сопровождать особый служитель.

Горнби вез с собою и другое письмо — от Вальтера, который извещал свою невесту, что, по приказанию короля, он принял фамилию Тильдеслей.

Как ни грустно было для леди Фенвик расстаться с близким ей человеком, но приходилось все-таки отпустить Беатрису.

Переезд в Диепп совершился без всяких приключений.

Увидев свою невесту, сэр Вальтер горячо прижал ее к груди — и оба они почувствовали, что прошли для них дни горя и печали и наступил новый, счастливый период.

Для будущей леди Тильдеслей готовился сюрприз, о котором знал только Вальтер: в Руане ее встретила королева с принцем, прибывшие сюда в коляске, запряженной четверкой. Ее величество встретила свою фрейлину самым сердечным образом и приказала ей пересесть в ее экипаж.

Немедленно по прибытии в Сен-Жермен Беатриса была принята королем. Иаков на этот раз изменил себе, и его угрюмое холодное лицо просияло.

На другой день приехала мадам де Ментенон поздравить Беатрису с возвращением и с помолвкою.

Свадьба Беатрисы состоялась на третий день после ее возвращения. Венчал их верный спутник отец Джонсон в присутствии королевской семьи и всего двора. По окончании церемонии королева горячо обняла Беатрису и надела ей на шею великолепную золотую цепь.

Сэр Вальтер и леди Тильдеслей оставались при Сен-Жерменском дворе до 1699 года, когда их имение было возвращено им, и они получили возможность, после многолетнего изгнания, вернуться в родной Майерскоф.

Горнби занял прежний пост.

Первым делом новых хозяев было поставить в церкви над прахом полковника достойный его памятник.

Остается сказать несколько слов о судьбе злосчастного сэра Джона.

Благодаря исчезновению Гудмана у правительства не оказалось второго свидетеля, требуемого законом по делам о государственной измене, и сэра Фенвика суд должен был оправдать. Тогда правительство прибегло к другому способу и внесло новый закон о покушении на короля. Этот закон встретил сильную оппозицию в обеих палатах и лишь незначительным большинством голосов прошел в палате лордов. Правительство, разумеется, поспешило его утвердить.

Уступая горячим мольбам леди Марии, король Вильгельм готов был уже простить ее мужа, но, к несчастью, в это дело вмешался граф Шрусбери.

— Ваше величество, — говорил он. — Конечно, леди Фенвик заслуживает сожаления, но, удайся только этот заговор, Англия заслуживала бы еще большего сожаления. Страна не только проливала бы слезы, как благородная леди, но и обагрилась бы потоками крови лучших своих граждан.

Эти соображения поколебали короля, и он согласился оказать осужденному единственную милость; ему должны были отрубить голову на Тауэр-Хилле.

Утром в день казни сэр Джон трогательно простился со своей преданной женой.

— Прощай, моя дорогая. Я умираю, примиренный со своею судьбой. Мне жаль только расстаться с тобой. Пусть кровь моя падет на голову моих врагов, которые довели меня до этого. Я ожидал большего милосердия от принца Оранского. Я пощадил его, когда он был в моей власти.

Вошел майор Вентворт с тюремщиком: хотя он не сказал ни слова, сэр Джон понял, что его ведут на казнь.

Поцеловав в последний раз жену, упавшую в обморок, он обернулся и твердо сказал:

— Я готов, г-н майор.

У дверей его тюрьмы стояло несколько алебардистов и карета, в которую ему предложили сесть. Затем весь кортеж последовал к месту казни.

У главных ворот Тауэра к ним присоединился отряд стражников, а у Бульварского выезда их встретил шериф, сопровождаемый своими копьеносцами.

На Тауэр-Хилле был уже воздвигнут эшафот. По прибытии кареты его немедленно плотным кольцом окружила конная гвардия. Впрочем, в мерах предосторожности не было и надобности: зрителей было немного, да и те держали себя очень робко.