Евгений Рогачев - Рогнеда. Книга 1

Рогнеда привалилась к стволу дерева, закрыла глаза, пытаясь хоть немного дать телу роздых. И тут вдруг что-то толкнуло внутри. Да так явственно, что она вмиг открыла глаза, прислушалась к себе. Потуги были слабые, едва уловимые, но она испугалась.

«Боже! Что это? — пронеслось в голове. А потом ожгла внезапная мысль: — Неужели?»

Рогнеда вспомнила безумные ночи с боярином и сразу поняла все. Сердце девичье подсказало. Не пустая она, дите в ней шевелится. От осознания этого из глаз показались слезы. Еще там, в темнице, когда били ее и измывались, она закрывала живот, стараясь смягчить удары. А потом — после, когда многое еще пришлось вынести — думала, что все, не будет ничего. Ан, нет, жизнь брала свое, и вот сейчас она уловила это. Рогнеда встала, отвернулась от ватажников, взглянула на реку.

«Господи, а далее-то как? Что будет со мной… и с ним?.. Господи, за что?! Когда кончишь посылать мне испытания? Сама зарезала отца его и теперь скрываюсь вместе с татями этими. Зачем? Почему?»

Она непроизвольно огладила живот, вроде, вновь ощутив под рукой слабый толчок. Или это ей только почудилось? Будь что будет, — решила, немного успокоившись. Ежели Бог так положил, значит, так Ему было надобно.

Кинула взгляд на реку и подумала, что опять начались видения. В этом месте речка делала крутой изгиб, и вот из-за поворота показалось два человека. Рогнеда вначале не поверила своему счастью, думала — Митрий возвращается еще с кем-то. Но когда вгляделась, вмиг ощутила слабость в ногах и подумала, что Бог наконец-то услышал ее молитвы. Это был он, Ульян. Живой и невредимый, который пришел, чтобы спасти ее.

Ватажники тоже расслышали приближающиеся шаги. Кистень разлепил глаза, вгляделся в туманные очертания.

— Митрий? Нашел нас, шельмец.

Ульян и Дашка, заметив троих людей, остановились. Рогнеду он вначале не заметил, а, когда узрел, обомлел весь.

— Рогня!!! — И бросился к ней.

— Я ждала тебя… — Рогнеда прижалась к груди Ульяна. — Все время ждала. Верила, что не забудешь, придешь, чтоб вытащить и спасти…

Он гладил ее по вздрагивающим плечам, шептал что-то ласковое на ухо. Дашка смотрела на эту сцену, и вдруг в ней взыграла ревность. Отчего — и сама не поняла. Она с ненавистью посмотрела на Рогнеду, отвела взгляд. Дашка не верила в свою удачу. Вот так идти и на ткнуться на тех, кого уже и не чаяла увидеть. Шла за Ульяном просто так. Знала, что он — единственная ниточка, могущая привести к девке. Сама прокручивала в голове фантазии разные о том, что будет делать, когда устанет по лесу шататься. А на деле вон как вышло. Ну, да оно и к лучшему.

Дашка посмотрела на двух ватажников. Один, бородатый мужик, лежал на траве, второй стоял рядом и готовился к прыжку. Дашка вмиг потеряла интерес к Рогнеде с Ульяном, а быстро переместилась вперед, чтоб сократить расстояние.

— Чего пялишься? — бросила зло. — Дырку протрешь!

— Ты кто? — спросил второй, силясь приподняться. — Ульяшку признал, а тебя что-то нет. И Митрий где?

— Это который? Уж не тот ли, кто с ним был? — кивнула на Ульяна.

— Ну.

— Тогда привет он тебе передавал… С того света.

— Так… — бородатый пожевал губами, как будто ничуть не расстроившись. — Уж не ты ли его успокоил?

— А тебе не все равно? Много вопросов задаешь дяденька. Не устал? — Дашка куражилась, копила в себе злость, чтоб в един миг выплеснуть ее.

— Смелый, — удивился бородатый. — Не боишься нас?

— А чего вас бояться? Не больно-то вы и страшные.

— Я — может быть. Что с меня взять, обезноженного? А вот он, — кивнул на застывшего рядом Молчуна. — Дам знак, и завяжет в узел и на дерево забросит.

— А пущай попробует. Там поглядим.

Кистень замолчал. К горлу подкатывал очередной приступ тошноты, нога горела, словно ее жгли каленым железом. Он сглотнул горький комок, прокашлялся. Взгляд немного прояснился, и он всмотрелся в лицо незнакомца, как будто вспоминая что-то.

— Ты за ней пришел? — угадав, спросил хрипло.

— За ней и за вами тож. Как догадался?

— Тут ума много не надо… Слышал я о тебе. Потому и догадался.

— И что слышал? — Дашка напряглась.

— Много чего. Правда, не видел ни разу, а вот теперь узрел.. — Кистень погладил ногу и не ощутил ничего — как будто не живую плоть гладил, а бревно. Уверился после этого окончательно, и на душе стало свободно. — Люди баяли, что был у посадника подручный один. То ли человек, то ли оборотень — никто толком не знает. Но верно одно, что водил тот дружбу с духами земли, воды и неба. Ни разу никто его не видел, словно и не человек это вовсе был, а дух святой. На что лесной народ бесстрашен, а и то боялись подручного посадника даже больше самого царского наместника… Был у меня дружок один, он и рассказывал страсти разные. Долго не прожил — помер в одночасье, а я вначале не шибко-то верил, но теперь знаю — прав он был… Уж не о тебе ли эти сказки? И не Фирс ли Матвеич, ныне покойный, тебя послал?

— Может, и он. Тебе какая разница? — Дашка поразилась, что народ уже стал о ней легенды слагать. Не ожидала этого.

— А ведь мы его и отправили к Господу, — неожиданно сказал Кистень.

— Вы?

— Мы. Вернее — он, — кивнул в строну Молчуна. — Повезло немому. Схлестнулся с посадником и победил. Я, честно признать, и не ожидал такого.

— Чего это ты мне все рассказываешь? Будто на исповеди. Я чай не духовник твой и грехи отпускать не намерен.

— Почему, спрашиваешь… Отвечу. — Кистень помолчал немного, собираясь с мыслями. — Чувствую, недолго осталось, помру вскоре. Посмотри.

Кистень задрал штанину, обнажил ногу.

— Видишь? К вечеру уже успокоюсь, — спокойно сказал, чем немало поразил Дашку. — Оттого и не боюсь тебя, хотя знаю, что пришел за нашими жизнями. И не брыкаюсь, потому как ведаю — пустое это. А кровушки хватит, и так попроливал ее за свою жизнь вдосталь… — Поворотил голову к Молчуну. — Сядь! Нечего глазищами сверкать… Отпусти ты его. Хоть и успокоил он посадника, но тот тоже немало нам зла причинил. Пусть живет Молчун, сколь ему Бог положит.

Ульян с Рогнедой неслышно подошли, встали за спиной. Рогнеда чуть слышно спросила:

— Кто это?

— Да так, знакомец один. Встретились случайно на дороге, он и привязался. Помочь обещал… Ты не знаешь его?

— Нет.

— Вот и я не знаю.

— Подойди ко мне, девонька, — неожиданно сказал Кистень. — Да подойди, не бойся. Я ведь зла тебе не причинял, а наоборот — из темницы вытащил. А что словесами злыми бросался, так это чтоб ты худого не удумала.

Рогнеда вцепилась в руку Ульяна, сделала шаг вперед.

— Скажи-ка мне, девица, — Кистень дышал тяжело, с трудом выталкивая из себя каждое слово, — велико ли то золото, что у боярина было? Да не стреляй глазами-то. Помираю я, а врать умирающему — грешно. Бог не простит. Не веришь, вот у него спроси.