Джеймс Джексон - Кровавые скалы

На высотах Коррадино мелькали вспышки турецкой артиллерии. Мгновение спустя доносился и рокот канонады. Османы будили заспавшегося противника, которого в силу малочисленности и считать таковым было постыдно. Протрубили тревогу. Турки вновь пошли в атаку.

В последние дни желающих карабкаться по штурмовым лестницам почти не находилось. Те, кто пытался, расстались с жизнью. Гарди продвигался узкими улочками, обращенными пушечными ядрами и пожарами в груду развалин. Мирные времена миновали, и больше не было слышно ни шутливо бранившихся рыбаков, ни детского смеха. Воцарилось суровое безмолвие запустения. Кристиан шел вперед. Где-то неподалеку раздался взрыв, из-за обломков стены взметнулся столб дыма. Последовал обычный в подобных случаях ропот. Гарди по привычке ожидал увидеть мавра, услышать его приветственные возгласы, заметить приближавшихся Анри и Юбера. Но перед глазами мелькали останки людей и животных, рассеченные, тронутые ржавчиной доспехи, увенчанные вместо головы комком копошащихся червей.

— Война — средоточие ужасов.

— Ничуть не ужаснее вас, де Понтье.

Рыцарь не уступал дороги, на лице де Понтье застыло выражение превосходства и самоуверенности. В словах его скрывалась ловушка.

— И тот, кто всерьез не воспринимает своего положения, либо шут, либо достоин уважения, месье Гарди.

— Вы никогда не удостаивались уважения других людей.

— Зато те, кто превозносил до небес вас, теперь на том свете.

— Я же не могу вспомнить, чтобы вы помешали туркам ворваться в крепость через тоннель или уничтожили их осадные орудия.

— Сражаться можно различными способами.

— Каким образом сражаетесь вы, де Понтье?

— Попридержи язык, наемник.

— Иначе вы меня выпорете, изменник?

Де Понтье холодно посмотрел на Гарди:

— Расстановка сил меняется, Гарди. Старики уходят, и на горизонте появляются новые владыки.

— В наших стенах повсюду бреши, наши войска едва держатся. А вы рассуждаете о новых владыках на горизонте.

— И, заметьте, весьма своевременно рассуждаю.

— У меня нет времени на интриги.

— Вы в состоянии оценить такие понятия, как влияние, и осознать, что вы один и число ваших союзников стремительно уменьшается, что ваш обожаемый великий магистр не в силах раздавать советы о снисходительности и сдержанности.

— К чему вы клоните, де Понтье?

— А разве не ясно? Я не намерен прощать нанесенное мне оскорбление и забывать ваших попыток избавиться от меня.

— Вы получили по заслугам.

— А вы обвинили меня в измене. — Де Понтье подошел ближе. — В этом мире глас народа, его восхищение, равно как и подкупающая внешность, еще гарантируют жизнь.

— Любой опрометчивый шаг способен поставить под вопрос и вашу жизнь.

— Что может быть опрометчивее, чем валяться на крыше с мальтийской шлюхой?

Гарди выхватил меч. Соперник намеренно провоцировал его, но он никогда не решился бы на такой шаг, не будучи уверенным в своем превосходстве. Кристиан сжал рукоять покрепче, проверил стойку, смерил взглядом расстояние до цели. Фехтование не просто искусство, оно успело стать его второй натурой.

— Вам не одолеть меня один на один, де Понтье.

— Один на один?

В словах аристократа послышалась некая наигранность, как будто эту фразу он приготовил заранее. Гарди невольно обернулся. Позади стояли нескольких человек со злобными гримасами на лицах и мушкетами наготове. Возглавлял их приор Гарза. Группа стала молча надвигаться на Кристиана.

Вскочив на камень, англичанин попытался выиграть время:

— Братья, разве сейчас подходящее время для личной вражды и дуэлей?

— Они подчиняются только мне, Гарди, — победно заявил де Понтье. — Будь то славные воины Прованса или же хорошо оплачиваемые испанские солдаты.

— Что они увидели в вас, кроме иудиных сребреников?

— Отвагу, силу, будущее ордена.

— Своими уловками вы ставите под угрозу его будущее.

— Время уловок миновало. Теперь я стремлюсь унаследовать власть.

— Подняв на меня руку, вы ее не приблизите.

— Зато обрету покой. Еще один доблестный защитник падет, и, подобно многим, тело его будет растерзано и забыто.

— А вы, приор? — обратился Кристиан к Гарзе. — Вы тоже намерены принять участие в вероломной расправе над единоверцем-христианином?

Приор нахмурился:

— Вы не христианин, а лишь его название.

— Я словом и делом служу вере, вот уже сто дней защищая ее от язычников.

— Сегодня мы отправим вас в отставку.

— Подумайте хорошенько, прежде чем действовать, братья.

— Они и раздумывают, обезглавить вас, повесить или сжечь заживо.

Толпа надвигалась. Здесь были те же, кто ратовал за арест мавра, хранил верность богатейшему покровителю и заговорщику шевалье де Понтье. Взывать к разуму бессмысленно.

Де Понтье обнажил меч.

— Всеми нами играет судьба, разве нет?

— Иногда и члены Священного собрания.

— На пиратов законы не распространяются.

— Надо было тогда утопить вас, де Понтье.

— Вы упустили свой шанс, равно как и возможность сохранить себе жизнь. — Рыцарь поднял меч. — Я предупреждал, что в следующий раз результатом нашей дуэли станет смерть.

— Я поклялся, что она будет вашей.

— В нынешнем положении эта клятва неуместна.

Едва успев договорить, де Понтье взвыл от боли и выронил меч. С перекошенным лицом шевалье схватился за запястье, пытаясь понять, что произошло. На крыше стоявшего в отдалении дома, низко пригнувшись, сидел Люка.

— Неплохо стреляет этот бесенок Гарди. Надо показать ему, на что мы способны! Прицельтесь как следует и прикончите его! — прорычал де Понтье приказ.

— Только дернитесь, и вам конец.

Все сразу же узнали голос и, сконфуженно завертев головами, заметили подступившую с тыла опасность. Окруженный толпой солдат, фра Роберто лениво оперся на вилы, с его плеча свисал деревянный крест.

— Похоже, теперь мы на равных, — обратился Гарди к Понтье.

— Эти бродяги, мальтийский сброд с ножами, нам не ровня.

— Ваши люди того же мнения? Они готовы это подтвердить?

— Они верны мне.

— По совести или по принуждению? — Гарди во весь голос обратился к толпе: — Неужели мы мало пролили крови? Может, сохраним ее для схваток с турками?

— Не пытайтесь, Гарди, красноречие вам не поможет.

Фра Роберто угрожающе опустил стальной трезубец.

— А вот это наверняка поможет. Мне уже давно хотелось насадить приора на вилы и испробовать на нем злодейские методы его родственника-инквизитора.

— А я займусь де Понтье, — кивнул Гарди.

Инициатива была упущена. Приор Гарза стоял белее мела.

Без поддержки он превратился просто в розовощекого беспомощного толстяка. Пристыженные солдаты безмолвно удалились. Их примеру нехотя последовал и сам приор.