Валерио Массимо Манфреди - Пропавшее войско

Абизаг, девочка, которая ухаживает за Абирой

Абира, рассказчица

Агасий-стимфалиец, военачальник одного из крупных подразделений армии «десяти тысяч»

Агий-аркадиец, военачальник одного из крупных подразделений армии «десяти тысяч»

Анаксибий, спартанский флотоводец в Византии Арией, командующий азиатской армией Кира

Аристоним из Метидреи, греческий воин, один из самых храбрых в армии «десяти тысяч»

Артаксеркс, Великий царь, брат Кира, повелитель персов

Архагор, греческий военачальник

Глус, всадник на службе у Ариея

Дексипп, греческий воин

Деметрий, юный греческий воин

Дургат, пленница-персиянка, некоторое время прислуживавшая царице Парисатиде

Евпейт, танагр, помощник Проксена

Ификрат, греческий военачальник

Каллимах, греческий воин

Кир, второй сын персидского царя, наместник в Лидии

Клеанор-аркадиец, военачальник одного из крупных подразделений армии «десяти тысяч»

Клеарх, спартанский военачальник, вождь армии наемников

Клеомен из Метидреи, один из самых храбрых греческих воинов

Ксантикл-ахеец, военачальник одного из крупных подразделений

Ксенофонт (Ксен), юный афинский воин, поступивший на службу в армию наемников, чтобы вести дневник экспедиции

Ктесий, грек, лекарь Артаксеркса

Ликий из Сиракуз, военачальник отряда конницы, как и Ксен

Листра, молодая наложница, следовавшая в обозе армии

Мазабат, персидский евнух Мелисса, наложница Кира

Менон-фессалиец, военачальник одного из крупных подразделений

Мермах, девочка, которая ухаживает за Абирой

Митридат, персидский военачальник

Неон из Асины, воин из отряда Сократа и помощник Софоса

Никарх-аркадиец, юный греческий воин

Парисатида, царица Персии, мать Артаксеркса и Кира

Проксен-беотиец, военачальник одного из крупных подразделений, друг Ксена

Севф, варвар, царь Фракии

Сократ-ахеец, военачальник одного из крупных подразделений

Софенет из Стимфалы (Нет), греческий военачальник

Тимасий-дарданец, военачальник одного из крупных подразделений

Тирибаз, сатрап Армении и «око Великого царя»

Тиссаферн, родственник Артаксеркса, военачальник его армии

Фалин, посланец Великого царя

Хирисоф (Софос), единственный военачальник из спартанской регулярной армии

Эврилох из Лус, очень юный греческий воин

Во избежание путаницы из-за греческих терминов, малопонятных неспециалистам, я использовал более доступные выражения. Так, стратегов я назвал военачальниками крупных подразделений, лохагов переименовал в начальников отрядов, слово «гарем», арабского происхождения, использован вместо «гинекей». [1] Женская половина в греческих домах. — Примеч. авт. Но я сохранил обозначение мер длины: стадии (около семидесяти метров) и парасанги (персидская мера, равная примерно пяти километрам).

Ветер.

Не стихает в ущельях горы Аман, словно неистовое дыхание дракона; обрушивается на нашу равнину, иссушая поля и луга. Все лето и порой также большую часть весны и осени.

Если бы не речушка, бегущая по уступам Тавра, в здешних краях ничего бы не росло. Только жалкие пучки травы для немногочисленных козьих стад.

У ветра свой голос, и он постоянно меняется. Иногда напоминает протяжный плач, который, кажется, никогда не утихнет; в другой раз превращается в свист, играя на трещинах стен, как на свирели проникая между створками ставен, под дверьми, все вокруг заволакивая песчаной завесой, — от нее краснеют глаза и жжет горло даже во сне.

А порой он приносит эхо грома, звучащего над горами, и хлопанье тканей и шкур, из которых сделаны палатки кочевников в пустыне. Этот звук проникает в твою душу, заставляет все тело трепетать. Старики говорят: когда ветер так рычит, это значит, что скоро случится нечто необыкновенное.

В нашей земле пять деревень: Найм, Бет-Када, Айн-Рас, Сулла-Хим и Шееб-Млех. Всего в них живет около ста человек; каждая стоит на небольшом холме, где когда-то существовали другие поселения, разрушенные временем: их строили, а после бросали и заново возводили одно над другим — на том же самом месте, из той же самой глины, высохшей на солнце. Но чиновники Великого царя называют их «деревнями Парисатиды», по имени царицы-матери.

Их называют также «деревнями пояса», потому что весь наш труд, все, что нам удается вырастить и продать, кроме небольшой части, уходящей на поддержание существования, тратится каждый год на покупку нового, драгоценного пояса для одеяния царицы. В конце лета сюда приходит богато одетый перс в сопровождении многочисленных телохранителей и забирает все собранное нашими родителями за год тяжелейшего труда. Он обрекает нас на голод и на верную нищету лишь для того, чтобы купить еще один пояс для женщины, у которой их и без того десятки и которой, уж конечно, не нужно больше. И он еще говорит, будто для нас это честь, что мы должны гордиться своей долей. Не всем выпадает счастье служить ответственному за одеяние столь важного члена царской семьи.

Я много раз пыталась представить себе царский дворец, но мне не удавалось: ведь об этом удивительном чертоге ходит столько легенд и историй. Кто-то говорит, что он в Сузах, другие уверяют, будто в Персеполе, третьи — дескать, стоит в Пасаргаде, на огромном плоскогорье. Может, он находится во всех этих городах одновременно и ни в одном из них. Или располагается на холме, равноудаленном от вышеназванных мест. В доме, где я живу, два отделения — в одном спят, в другом едят. Пол земляной, и, быть может, именно поэтому вся наша еда имеет привкус земли, а крыша сделана из пальмовых стволов и соломы. Когда мы с подругами ходим за водой, то всегда останавливаемся у колодца поболтать и помечтать и возвращаемся слишком поздно, так что нас даже начинают искать.

Мы часто грезим о прекрасном, благородном и учтивом юноше, который увезет нас отсюда, где один день похож на другой, хотя хорошо знаем, что этого не случится. Однако я все равно рада: мне нравится жить, работать, ходить за водой с подругами. Мечты ничего не стоят, зато позволяют в грезах окунуться в иную жизнь — ту, какой все мы жаждем, несмотря на то что ни у кого из нас ее нет и не будет.

Однажды, когда мы пошли к колодцу, налетел столь сильный ветер, что мы едва устояли на ногах и согнулись пополам, чтобы выдержать его могучий натиск. Мы знали: то был ветер, который грохочет!