Райнер Шредер - Падение Аккона

Лютая и беспощадная схватка человека с человеком началась. Каждая сторона знала, что уже в ближайшие минуты решится исход боя, а значит, и судьба всего Аккона. Если первая волна арабских воинов сможет, несмотря на бешеное сопротивление рыцарей и их вспомогательных подразделений, достаточно долго продержаться на стене и другим мусульманам удастся забраться в крепость по перекидному мосту и по лестницам, этот прорыв станет подобным наводнению, и шансов остановить его у рыцарей не будет. Если тамплиеры в первые же минуты вытеснят мусульман со стены и не дадут их подкреплению пробраться по перекидному мосту, этот мост вместе с башней окажется для них западней. Потому что первые огненные стрелы уже вонзались в деревянное чудовище и создавали огня больше, чем враги могли погасить.

Рыцари слишком хорошо понимали, что означало бы поражение для них и для города, и отважно бросались на мусульман с полным презрением к смерти. Они теснили врагов с трёх сторон, чтобы ограничить их передвижение по боевому ходу и не дать воинам с башни прийти им на помощь.

Над стеной стоял дикий рёв, в котором смешались треск ломавшихся копий и щитов, проклятия, крики раненых, жужжание стрел, глухие удары падавших тел, предсмертные хрипы и звон остро заточенных стальных клинков.

Герольт оказался в самой гуще схватки. Каждый удар его сердца гулко отзывался в ушах, а мускулы напрягались до предела. Но меч Герольта направляла холодная голова. Он знал по собственному опыту, что в ближнем бою не будет второй попытки у того, кто недооценил врага и ошибся.

«Лови взгляд своего врага, смотри на его глаза и читай в них! Только так ты узнаешь, что он задумал и куда направит оружие! — наставлял его в детстве отец. — Учись видеть сразу и справа, и слева! Смерть часто приносит не меч того, с кем ты ведёшь поединок, а копье или сабля, ударившая со стороны! Секрет победы — не в силе и не в удаче. Они — лишь послушные слуги своего хозяина по имени „холодный рассудок“. Только глупец даёт в сражении волю своему гневу или ненависти. Дураки, схватившие меч, долго не живут!»

Эти и другие уроки, как и искусство владения мечом, были главным и единственным, что Герольт унаследовал от отца и за что был ему благодарен. Наверное, все могло быть по-другому, если бы мать не умерла так рано.

Сейчас же Герольт сильными ударами гнал арабов к перекидному мосту. Многие падали под его мечом. Краем глаза он замечал, что почти каждый сарацин, забравшийся по лестнице на стену и показавший голову над её зубцами, тут же получал удар мечом или стрелу в грудь, и падал вниз. Схватка медленно подходила к концу. Едва ли кому-то удалось живым перейти по мосту и выручить товарищей. Шаткую площадку над крепостным рвом лучники сделали местом гарантированной гибели. Но исход битвы все ещё не был решён — слишком много мусульманских воинов по-прежнему свирепо дралось на укреплениях тамплиеров.

Один из ударов Герольт отразил на мгновение позже, чем это следовало бы сделать. Враг — удачливый, но менее опытный воин, — чуть отступил назад, чтобы нанести новый удар, но меч Герольта обрушился на него прежде, чем соперник успел понять, что произошло. Смертельно раненный сарацин рухнул.

Стрела одного из последних лучников, все ещё державшихся на балках штурмовой башни, прожужжала, подобно шершню, в опасной близости от лица Герольта, когда он перепрыгивал через сарацина, чтобы помочь товарищу, который защищался сразу от двух врагов, бравших его в клещи. Герольт видел, как его собрат споткнулся и упал спиной в перемешанную с кровью грязь. Его кольчуга под хламидой взлетела вверх и обнажила ничем не защищённое тело. На глазах Герольта один из противников тамплиера занёс копье.

Издав яростный крик, Герольт прыгнул вперёд. Его меч просвистел в воздухе как раз в тот момент, когда копье сарацина уже летело в тело лежащего тамплиера. Удар — и клиновидный железный наконечник копья, срубленный мечом Герольта, отлетел в сторону вместе с остатком древка.

Объятый ужасом, араб отпрянул, но Герольт не позволил ему схватиться за меч. Смерть настигла его. И другому сарацину, который вместе с напарником брал тамплиера в клещи, пришлось не лучше. Его кривая сабля упала вместе с его рукой, когда Герольт взмахнул мечом и ударил противника по запястью. А затем в тело сарацина вонзилась сталь обоюдоострого клинка.

Лишь теперь Герольт мельком взглянул на тамплиера, которого спас от смерти. Взглянул — и не поверил глазам: это был чванливый француз Морис де Монфонтен!

Их удивлённые взгляды на мгновение встретились. Затем их внимание вновь переключилось на врага. Сарацины сражались в боевом ходе, понимая, что здесь им придётся погибнуть. Ведь перевес уже явно был на стороне защитников Аккона. Отовсюду к ним сбегалось подкрепление. Ни одному сарацину больше не удавалось проникнуть в крепость по перекидному мосту или забраться через зубцы на стене. Штурмовая башня, спешно покинутая арабами, горела ярким пламенем.

Обе стороны по-прежнему были готовы проливать кровь до тех пор, пока на укреплениях тамплиеров не падёт последний сарацин. Но ни у кого уже не оставалось сомнений: внезапная атака сорвалась.

Аккону не суждено было пасть. По крайней мере, в это утро, первые лучи которого сверкнули над сарацинскими палатками и озарили последний крупный бастион крестоносцев в Святой Земле.

Зал, который тамплиеры с начала осады использовали как рефекториум [14] Рефекториум — столовая монашеской общины. , был длинной просторной комнатой с цилиндрическим сводом почти без всякого убранства. Строгий и будничный, он казался специально созданным для воинов-монахов. Его холодную строгость даже в полдень не смягчал солнечный свет, наискось падавший через высокие сводчатые окна.

В мирное время братья-тамплиеры собирались для трапезы в помещении своего собственного, укреплённого башнями замка. Но это внушительное, снабжённое самыми сильными укреплениями здание Аккона было слишком далеко от крепостных стен, чтобы отряды воинов-монахов могли прибыть туда достаточно быстро. Мощные четырёхугольные башни «Железного замка», как обычно называли постоянную резиденцию тамплиеров местные жители, да и сама братия тоже, возвышались на южной окраине города, который широким скалистым мысом врезался в светлые воды Средиземного моря. Когда город осаждало крупное войско — такое как армия султана эль-Ашрафа Халила, — отряды тамплиеров должны были всегда находиться в полной боевой готовности, чтобы по тревоге за несколько минут оказаться возле крепостной стены при оружии, в доспехах и на свежих конях. Поэтому большая часть воинов всех трёх орденов вместе с вооружением из собственных арсеналов каждого ордена должна была постоянно находиться в стратегически более выгодной цитадели. К ним относилось и это хорошо укреплённое строение внутреннего кольца обороны рядом с воротами Святого Антуана.