Константин Сергиенко - Тетрадь в сафьяновом переплете

Я всегда считал себя удачливым человеком, но в этот раз мне особенно повезло. Он сделал шаг в сторону, вскрикнул, вероятно наступив на что-то острое, споткнулся и упал на гальку. Бумага вылетела из его вскинувшейся руки и, порхнув, легла на верхушку глыбы, за которой я хоронился.

Чертыхаясь, он встал и принялся разыскивать письмо. С каждым мгновением он ругался все громче. Встав на четвереньки, он начал ползать по гальке, разыскивая письмо.

Я протянул руку, осторожно снял бумагу с камня и, держась так, чтобы камень скрывал меня от его взгляда, стал отступать в темноту. Еще несколько движений, и вот я уже в кустах. Тут, уже не таясь, я выскользнул на каменистый взгорок и дал стрекача.

Вот и вся занятная история, в исходе которой мне досталось весьма важное послание леди Кенти. Вернее, не столько мне, сколько Петру Ивановичу, которого я разбудил сразу, как только достиг нашего жилища.

О важности бумаги вы можете судить сами:

«Сир,

это мое второе посланье с дороги. Как всегда, я отправлю его с верным человеком в Петербург, а там вы получите его дипломатической почтой. Учитывая ненадежность нашей связи, я попробую направить вам дубликат, но уже через посольство в Стамбуле, ибо туда изредка направляются торговые корабли.

Особа, на которую мы затратили столько сил, находится сейчас близ Судака на землях, где она собирается устроить что-то вроде колонии. Миссия моя очень сложна. Еще в Париже я уверяла вас, сир, что осуществить наш план чрезвычайно трудно. Я и там старалась внушить ей мысль о высоком ее происхождении с тем, чтобы в здешних местах она объявила свое имя и подняла возмущение, столь выгодное как нам, так и правительству Порты.

Боюсь, правда, мы переоцениваем и ее и свои возможности. Край этот малолюден, наводнен русскими полками, и добиться здесь военных успехов не представляется возможным. Единственный путь состоит в привлечении регулярной армии на сторону нашей подопечной. Однако это может произойти только в том случае, если она публично откроет свое имя и призовет войска под свою руку. Русские могут восстать только под знаменем „новой царицы“, в данном случае прямой наследницы покойного государя, иной способ возмущения, если это не простой бунт, для них немыслим.

Однако все мои попытки подвигнуть ее на это покуда безуспешны. Она действует осторожно, осмотрительно и занята больше благотворительностью, чем снисканием славы и почестей.

По части истинного ее происхождения ничего нового узнать не удалось, и ваше предположение, что она вовсе не дочь императора и не дочь черногорского авантюриста, остается неподтвержденным. Однако доподлинно мне известно, что богатства свои она получила из Черной Горы, но как это произошло, я не знаю. Кстати, невдалеке тут тоже есть местечко, называемое Карадаг, Черная Гора, но это всего лишь совпадение и не имеет ни малейшего отношения к избранному нашей подопечной псевдониму.

Местность, которую наша особа собирается купить для своих легкомысленных опытов, принадлежит весьма опасному человеку Струнскому. Я бы хотела получить сведения о нем. Подозреваю, что это не только богатый самодур, но и прямой агент императрицы. Боюсь, он многое знает или догадывается, но ведет себя уклончиво и неопределенно.

Сир! Вы поступили неосмотрительно, не снабдив меня шифром. Я испытываю затруднения, открыто занося мои мысли на бумагу. В противном случае я могла бы воспользоваться обыкновенной почтой, учтите это на будущее.

Еще одна трудность состоит в том, что я испытываю определенные симпатии к своей партнерше. Нелегко играть двойную игру, к тому же натура ее, как я уверяла вас, вряд ли соответствует нашим надеждам. Она мягка, мечтательна, слишком добра. Она окружает себя столь же мягкими и расплывчатыми людьми, как, например, граф Осоргин. Простой люд ее любит, это наш козырь. Но как заставить ее действовать более решительно? Тогда бы за ней ринулись все, кто недоволен правлением нынешней государыни, а таких множество.

Сир! Соблюдая осторожность, я буду продолжать исполнение своей миссии, однако вряд ли можно рассчитывать на успехи в ближайшее время, хотя и промедление очень опасно, ибо вояж наш уже находится под пристальным наблюденьем властей, которые, к счастью, не очень здесь расторопны.

Ждите новых известий.

Письмо было написано мудреным способом, сразу на трех языках, немецком, французском и итальянском, вперемешку, но Петр Иванович, отлично владевший всеми тремя, сумел его к утру разобрать.

Что же происходило в поселке? Парадизи название генуэзское, оно означает рай. И вправду, местечко райское, но со времен генуэзцев здесь осталось лишь несколько развалившихся строений. Выбор места, для того чтобы основать процветающее поселение, был очень удачен, но удача зависит не только от расположенья.

К этому дню накануне именинного бала в Парадизи, или Новом Свете, как называла госпожа Черногорская, собралось не меньше сотни народу, я не беру в расчет свиту и команду яхты, а также немногочисленных гостей вроде нас или леди Кенти.

Стекались сюда в основном люди простые, вроде тех, о которых я уже упоминал. Беглый каторжник Матвей, умелец Артамонов, крепостные Янка с Акулькой. Были тут малороссийские однодворцы, казаки из степей, солдаты, покинувшие царскую службу, и прочий люд с самым разным, а то и неопределенным занятьем.

Но настроенье у всех было сходное. Казаки распевали:

В поселке уже велись кое-какие работы, но большая часть людей слонялась без дела, собираясь в кучки и ведя ожесточенные споры. Время от времени они шли к своей избавительнице, предлагая то один отчаянный план, то другой.

Самыми беспокойными были казаки. Все они явились при оружии и каждодневно выказывали готовность ринуться в бой. Благо вокруг еще не было богатых поместий, только местные деревеньки да квартиры армейских полков.

Один матрос обещал богатую добычу, если заняться морским разбоем.

— Да кого же ты будешь грабить? — спокойно спросила госпожа Черногорская. — В здешних водах лишь русский флот.

— Через пролив к Архипелагу идти! — выкрикивал матрос. — Там и французы, и турки плавают!

— А лучше вдарить по Кафе, флаг свой поднять! — настаивали воинственные казаки.

Народ был, конечно, буйный, но простодушный, доверчивый. Стоило госпоже Черногорской спокойно и мягко разъяснить им свои планы устройства мирной и справедливой жизни, как они тотчас соглашались, кивали головами и расходились, кто строить дома, кто вырубать штольню в скале.