Бернард Корнуолл - Рота стрелка Шарпа

Харпер выпрямил спину, внимая гулу орудий. Молва не обошла артиллеристов стороной. Закопченные, как черти в преисподней, они выбивались из сил, стараясь всадить в бреши Бадахоса побольше снарядов. Они понимали, что каждый камень, выбитый из стены, — это, возможно, спасённая пехотинцу жизнь. Пороховой дым сизой пеленой скрыл город. Не видя брешей, канониры наводили пушки, ориентируясь по колеям, прокатанным в деревянных платформах отдачей десятков выстрелов.

Ещё одним безошибочным признаком грядущего штурма были осадные лестницы, во множестве заготовленные сапёрами для эскалад [11] Эскалада — штурм стен осаждённого города как раз при помощи лестниц. — Прим. пер. замка и бастиона Сан Винсенте за рекой. Надежд особых на эти атаки командование не возлагало. Стены там были очень уж высоки.

— Рота! Встать! Живо!

Сержант Хейксвелл всполошился не зря. Приближался майор Колетт в сопровождении капитана Раймера. Вяло отмахнувшись от подскочившего сержанта, майор жестом разрешил солдатам усесться обратно и развернул документ. «Сейчас нам объявят о штурме.» — подумал Харпер, но ошибся. Приказ, который зачитал Колетт, был не совсем об этом.

— К вам обращается наш командующий. Слушайте и мотайте на ус. «Взятие города Кьюдад Родриго (Колетт прочитал „Ciudad Rodrigo“ через „К“, а не через „С“) ознаменовалось недостойными армии Его Величества инцидентами. Жители населённого пункта, принадлежащие к народу, находящемуся в союзе с нами, претерпели от наших солдат бесчисленные обиды и убытки. Дабы предупредить повторение подобного безобразия в Бадахосе, приказываю всякое покушение на жизнь или имущество мирных жителей карать смертью. Виновные будут вешаться на месте преступления.»

Майор сложил бумагу и окинул роту высокомерным взглядом:

— Всем ясно? Держите свои вороватые ручонки при себе, и вашим задницам ничего не угрожает.

Колетт поспешил к следующему подразделению, а Лёгкая рота обменялась ухмылками. Кто будет вешать виновных? Профосы из военной полиции старались держаться подальше от передовой, а уж от тёмных улиц только что захваченного города — тем более. Пехоте предстоит смотреть в лицо смерти на осыпающихся скатах брешей, и кто упрекнёт солдата, выжившего в этой катавасии, за желание промочить горло и прихватить на память пару сувениров? Пехотинцы не собирались устраивать побоище среди горожан, будь они хоть трижды бонапартистами. Пусть испанцы думают, как им встретить победителей: мушкетной ли пулей из-за угла или накрытым столом за распахнутыми дверями; пехота своё в любом случае возьмёт. Солдаты переглянулись и снова взялись за оселки.

Спустя четверть часа до них докатился новый слух, принесший кому-то разочарование, кому-то облегчение. Штурм откладывался на сутки. Судьба дарила им двадцать четыре часа жизни.

Среди ропота и перешёптываний кто-то выкрикнул:

— Куда мы, парни?

— В Ба-да-хос! — последовал немедленный дружный ответ.

Завтра.

То ли святые покровители Бадахоса взяли выходной, то ли молитвы многострадальных британских сапёров дошли до небес, но из крепости сбежали два испанца. Имея против французов зуб, перебежчики немедленно выложили британцам всё, что знали относительно слабостей неприятельской обороны. А знали они немало.

Хоган, впервые за последние дни забывший об усталости, возбуждённо тыкал пальцем в замусоленную карту:

— Здесь, Шарп, мы прорвём их укрепления!

Хоган указывал на участок стены между бастионами Тринидад и Санта-Мария. Во время предыдущей осады там пробили брешь, потом гарнизон заделал её, но перебежчики клялись, что ремонт был сделан кое-как, против ядер новая кладка не устоит. Если испанцы говорили правду, осаждающие в считанные часы могли пробить дополнительную брешь; брешь, которую французы не успевали защитить! Хоган азартно щёлкнул пальцами:

— Вот он — наш шанс!

— Значит, штурм завтра?

Завтра.

Рассвет 6-го апреля выдался ясный. Город просматривался до последней крыши. Пушкари перенацелили свои громадины, и все двенадцать батарей обрушили шквал огня и металла на белеющий свежей кладкой участок стены. Канониры работали сноровисто, окрылённые той же надеждой, что воодушевляла всё английское войско: неприступный Бадахос имел свою ахиллесову пяту! Ядра крошили кирпичи, обломки сыпались в ров, а стена стояла, как заговорённая. Утро перешло в день, день сменился вечером. Только когда солнце начало клониться к закату, а испанские перебежчики превратились в устах солдат из героев в обыкновенных вралей, очередной снаряд врезался в кладку, и она вдруг с гулом осела вниз в облаке извёстки. Хоган даже подпрыгнул:

— Есть! Есть!

Пыль рассеялась, и орущим во всё горло от восторга британцам открылась чудесная картина: участок стены перестал существовать. Брешь, новая, столь же широкая, как и две другие, но, в отличие от них, совершенно беззащитная. Открытые нараспашку ворота в Бадахос. Ворота в Испанию.

Инструкции не заставили долго ждать. Атаковать предстояло в сумерках, после захода солнца. А пока чумазые артиллеристы обстреливали новую брешь картечью, отпугивая вражеских сапёров. Канониры расслабились. Их двадцатидвухдневный ад закончился. Для всех остальных он только начинался.

Сапёры пересчитывали лестницы, вьюки с сеном и топоры, с которыми пойдут штурмовые команды, а мысленно уже примеривались к тёплым кроватям Бадахоса.

Офицеры зачитывали рядовым двадцать семь пунктов приказа. Штыки подтачивались, мушкеты проверялись. Сумерки, и Бадахосу — конец.

Капитан Роберт Ноулз, рота коего входила в Третью дивизию, смотрел на старинный замок. На уступах его древних камней давно обосновались птичьи колонии. Третьей дивизии предписывалось форсировать Роильяс и с помощью длинных лестниц напасть на замок. Успешного штурма никто от Третьей дивизии на требовал. Цель была иная: не дать гарнизону замка прийти на выручку защитникам брешей, но солдаты, встречая взгляд Ноулза, ухмылялись ему и божились, что замок будет взят: «Мы им покажем, сэр!» Покажут, в этом Ноулз не сомневался. Новоиспечённому капитану до ужаса хотелось ворваться в город первым, успеть к дому с двумя апельсиновыми деревьями и увидеть одобрение-облегчение в глазах Шарпа, когда тот поймёт, что его жена и дочь были под надёжной охраной. Ноулз опять посмотрел на замок, на рваную, крутую скалу в его основании. В душе капитана зрела решимость сражаться так, как сражался бы Шарп. К чёрту отвлекающие манёвры! Они будут биться по-настоящему!

Вторая эскалада, вторая фальшивая атака достались Пятой дивизии. Их целью был бастион Сан-Винсенте, с противоположной от брешей стороны Бадахоса. Веллингтон рассчитывал посредством двух эскалад лишить подкреплений оборону трёх брешей, — места, где решится судьба Бадахоса.