Клауде Куени - Друид

— Что же, события принимают интересный оборот! Теперь сам Цезарь пишет ему письма! — воскликнул с ухмылкой кельт, стоявший на возвышении рядом с Дивитиаком, глядя, как друид разворачивает послание от проконсула. — Если честно, то мне было бы стыдно пресмыкаться перед римлянином, уподобляясь змее…

Кельты, окружавшие возвышение, на котором стояли братья, громко засмеялись и выразили свое одобрение словам Думнорига, хлопая ладонями по бедрам.

— Эдуи! — воскликнул Дивитиак, обращаясь к толпе. — Разве вы забыли, кто отобрал у арвернов независимость и лишил их права господствовать в землях Галлии? Кто сделал это? Рим или, может быть, мой брат Думнориг? Эдуи, опомнитесь! Кто за несколько последних лет помог нам в три раза увеличить количество племен, которые платят нам дань? Рим или мой брат Думнориг? Разве мы должны сейчас платить огромные налоги, как это делают аллоброги? Разве нами правит римский наместник, который решает, какие из наших традиций и обычаев подходят его государству, а какие могут быть опасными для него? Вот что я скажу вам: наш народ самый уважаемый из всех кельтских народов. Именно поэтому Цезарь ищет дружбы с нами. Он не хочет враждовать с эдуями. Это союз равных. Мой же брат Думнориг постоянно выступает за союз с гельветами. Но что сейчас делает это племя? Как они поступают с нами? Они бегут, словно испуганные куропатки, от приближающихся к землям кельтов диких орд Ариовиста. А теперь ответь мне, Думнориг: разве дружественное нам племя может так поступать с нами?

Думнориг разозлился, поскольку он чувствовал, что настроение толпы несколько изменилось — речь его брата Дивитиака оказала свое действие на простолюдинов, собравшихся, чтобы послушать своих князей.

— Гельветы такие же кельты, как и мы! Они приносят жертвы тем же богам…

— Арверны тоже кельты, — прервал Дивитиак своего брата. — И тем не менее они угрожают нам. Секваны тоже кельты, но они разоряют наши поля и сжигают наши деревни!

— Чем подкупил тебя Цезарь? Может быть, он пообещал своими руками надеть на тебя царскую корону?! — воскликнул Думнориг, дрожа от переполнявшей его сердце ярости.

— Если кто-то и хотел стать царем, то это ты, Думнориг. Заметь, не я, а ты и твои друзья из племен гельветов и секванов. А если разобраться, то какая нам польза от союза с этими племенами? Зачем нам нужна дружба с гельветами и секванами? Послушайте меня, эдуи! Если Рим станет нашим союзником, то мы сможем рассчитывать на помощь самого великого государства, имеющего непобедимую армию! Заключив союз с римлянами, мы можем отказаться платить какие-либо пошлины за проезд или провоз товаров через земли наших соседей. Так почему бы нам не сделать Рим своим другом? Что мы теряем?

Дивитиак с видом победителя и пророка поднял вверх правую руку, в которой он держал свиток папируса, и продолжил:

— Сам Цезарь спрашивает у меня, Дивитиака, не творят ли гельветы бесчинств на наших землях, не сжигают ли наши селения, не разоряют ли поля наших крестьян! Стоит мне сообщить, что гельветы опустошают принадлежащие нам земли, как Цезарь тут же покарает их. Если проконсул пожелает, он может стереть их в порошок! Сейчас судьба гельветов полностью в моих руках! Никто не пресмыкается перед Римом, Думнориг! Запомни: Цезарь сам предлагает мне свою помощь! По одной простой причине — он всерьез относится ко всем обязательствам Рима, вытекающим из того, что римляне относятся к эдуям как к дружественному им народу!

— Если у нас и есть настоящие друзья, то ими являются гельветы, Дивитиак, — ответил Думнориг нахмурившись, — они дали нам в заложники детей, женщин и мужчин, являющихся членами самых благородных семей, желая доказать нам, что их намерения ни в коем случае не могут быть враждебными. Именно поэтому ни один гельвет ни за что не станет нападать на наши селения или разорять поля. Итак, Дивитиак, если ты считаешь, что гельветы собираются творить бесчинства в наших землях, то можешь прямо сейчас отправить их вождям отрубленные головы заложников. Но прежде чем ты сделаешь это, брат, покажи мне хотя бы один сожженный двор или ограбленную деревню, хотя бы одно опустошенное ими поле! Вели женщинам, которых они лишили чести, обвинить гельветов, — пусть все обиженные расскажут, что сделали с ними воины этого племени! Но если тебе нечего сказать, то лучше замолчи! Навсегда!

Дивитиак молчал. Воцарилась гробовая тишина, ни один из присутствующих не решался даже шепотом произнести хотя бы слово. Все словно завороженные смотрели на тощего старца, стоявшего на возвышении.

— Эдуи, — нерешительно начал Дивитиак, — должны стать самым могущественным из всех кельтских племен. Каждое племя, которое становится по каким-либо причинам слабее, укрепляет наше могущество. Поселившись на побережье Атлантикуса, гельветы рано или поздно смогут подчинить своей воле живущие там племена, которые испокон веков живут за счет своего превосходного умения строить корабли и ходить под парусом. Это значит, что наступит момент, когда гельветы будут полностью контролировать торговлю с Британскими островами. Нет, эдуи, щенок, которого вы имеете глупость защищать сегодня, станет завтра волком и загрызет всех ваших овец!

Спор между двумя братьями продолжался до самого утра. Рабы жарили на вертелах свиней, князья велели принести пиво и вино для собравшихся. Говорить спокойно уже никто не мог, аргументы выкрикивали и при необходимости придавали им вес при помощи кулаков. Когда же у Думнорига сложилось впечатление, будто кто-то обидел его жену, происходящую из племени гельветов, дискуссия превратилась в массовую драку. Что тут скажешь — настоящий народный праздник, который собравшиеся отметили именно так, как принято у кельтов.

Не думаю, что друид Дивитиак мог похвастаться своим гостеприимством. Очевидно, именно поэтому нам пришлось переночевать на постоялом дворе, принадлежавшем нескольким торговцам. Немного позже туда же явились Фуфий Цита и Вентидий Басс. Общение с упрямыми эдуями настолько утомило их, что они тут же выпили по кубку неразбавленного вина. Их рабы и погонщики устроились на ночлег под открытым небом, прямо в телегах. Так купцам представлялась возможность сэкономить на плате за услуги постоялого двора, и, что не менее важно, они могли спать спокойно, поскольку рабы и слуги, ночуя там же, где находились все товары, сохраняли их от воров. Конечно, для Фуфия Циты полученное от Цезаря поручение обеспечить зерном его легионы, расположенные в Галлии, могло стать сделкой всей его жизни. Любой торговец, у которого появлялась возможность заработать на поставках армии чего бы то ни было, возвращался в Рим богатейшим человеком. Оба римлянина пили вино, разговаривали о таможенных пошлинах, деловых связях и путях следования торговых судов. У каждого из них было достаточно великолепных, на их взгляд, идей, которые позволили бы буквально за одну ночь превратить всю территорию Галлии в огромный рынок. Фуфий Цита грезил о Кенабе, расположенном севернее Бибракте, в самом сердце Галлии.