Сэм Барон - Возвышение империи

Эсккар в гневе скрипнул зубами. Еще один жалкий правитель! С восемьюдесятью-девяноста решительными и хорошо вооруженными людьми легко было захватить Биситун, уже опустошенный варварами алур мерики. Теперь, когда Ниназу установил там свою власть, его отряд будет расти с каждым днем: к нему будут присоединяться отчаявшиеся люди — кто из желания захватывать добычу, кто просто чтобы не умереть с голоду. И снова Эсккар молча проклял варваров и их нашествие. Повсюду, где бы они ни проходили, воцарялся хаос. Он ожидал, что в Биситуне и окрестностях ему придется нелегко, но не ожидал встретить деревню, полную бойцов, превосходящих числом его отряд.

У Эсккара были еще вопросы, но теперь мысли Уту блуждали где-то далеко, его голос становился все слабее, раненый боролся за каждый вдох. Неясные ответы становились все медленней и медленней. Кровь пропитала землю под пленником. Лицо Уту было еще белее, чем раньше, голубоватый оттенок окрасил его губы. В конце концов единственное слово, которое мог разобрать Эсккар, было: «Вина».

Хамати, все еще державший флягу с вином, посмотрел на Эсккара, но тот заметил, что фляга почти пуста, и покачал головой.

— Нет, нам может понадобиться вино для того, другого. Дай ему воды. Он уже не заметит разницы.

Эсккар вышел наружу. Послеполуденное солнце все еще ярко светило в небе, и Эсккару пришлось прикрыть рукой глаза, когда он шагнул из дома.

На площади царила суета. Дракис, один из людей Хамати, сидел на земле рядом с пленником, следя, чтобы тот молчал и остался жив. Не успел Эсккар заговорить, Дракис опередил его:

— Я поставил одного часового рядом с главным входом, командир, и Митрак продолжает наблюдать с крыши, — он показал на дом слева от Эсккара. — Тела погрузили на повозку, их свалят в реку. Остальные наши люди помогают женщинам разделывать убитых лошадей и собирать топливо для костра. Следующие несколько дней у нас будет вволю мяса.

Эсккар наблюдал, как два воина подняли последнее голое тело и швырнули на повозку. Они уже раздели убитых и сняли с них все ценное. Эсккар отошел от дома и посмотрел на крышу.

— Митрак! — окликнул он. — Ты что-нибудь видишь оттуда?

Молодой стрелок, шагнув вперед, показался в поле зрения Эсккара.

— Ничего, командир. Поля пусты. Даже путников нет на дороге.

Было уже слишком поздно, чтобы немногочисленные путешественники осмелились продолжать путь.

— Хорошо. Продолжай внимательно наблюдать, Митрак, — сказал Эсккар.

Он вернулся в тень дерева и сел, почти касаясь ногами Шулата.

— Ну что, Шулат, тебе еще не хочется пить?

У пленника был свежий синяк на лице — без сомнения, напоминание Дракиса, что нужно помалкивать.

— Пора нам поговорить о твоем брате.

— Я ничего тебе не скажу, Эсккар. Я не боюсь умереть.

— Как я уже сказал Уту, твоя смерть неизбежна. Остается только решить, как именно ты умрешь.

Хамати вышел из дома, держа в руке флягу с вином, и встал рядом с Эсккаром.

— Тот, второй, умер, командир.

— Вот видишь, Шулат, твой человек, Уту, мертв, — сказал Эсккар. — По крайней мере, он умер, упившись вином, которое облегчило его боль. Ты собираешься рассказать мне о своем брате?

— Мой брат отомстит за меня, оторвав тебе башку, — Шулат выплюнул эти слова, как проклятие. — Ему нравится убивать деревенских ничтожеств и торговцев.

Эсккар улыбнулся этим словам, но за бравадой пленного сумел распознать первые признаки страха.

— Я сам варвар, Шулат. И мои деревенские ничтожества достаточно легко разделались с твоими людьми. Поэтому не будь слишком уверен, что за тебя отомстят, — Эсккар повернулся к своему помощнику. — Хамати, этому человеку нужно вправить мозги. Распни его тут, на площади. Мы позволим женщинам провести с ним некоторое время.

Подняв глаза, Эсккар увидел, что Нисаба стоит в тени, наблюдая за ним. Ее женщины уже раздели труп Уту. Теперь нагруженная повозка стояла неподалеку, ожидая лишь когда на нее бросят тело Шулата. Остальные женщины, желающие отведать мяса, бодро и проворно работали, разводя костры, на которых будут зажарена разделанная конина.

Эсккар подошел к Нисабе.

— Ты слышала, что я сказал?

— Да, благородный.

Она теребила маленький нож в форме листа, который забрала у одного из убитых. Кровь полосками застыла на тусклом медном лезвии.

Эсккар увидел, чем она занимается.

— Никаких ножей, Нисаба. И пока займитесь только его руками и ногами. Понимаешь?

Когда работаешь только с руками и ногами человека, можно избежать слишком серьезных повреждений.

— Да, благородный, я поняла.

Нисаба посмотрела на группу женщин, потом снова на Шулата.

— Шулат убил мужа Нитари на глазах у нее и ее детей, а потом овладел ею. И еще…

— Достаточно, Нисаба, — перебил Эсккар. Без сомнения, разбойник овладел каждой женщиной в деревне. — Только ты и две других женщины, для начала. Он не должен умереть, должен лишь почувствовать боль. Вы сможете это сделать?

— Да, благородный.

Ее рука стиснула рукоять ножа.

— Я говорил серьезно, Нисаба. Если одна из твоих женщин слишком увлечется… Пока он не нужен мне мертвым. Вы сможете отомстить ему после того, как он все расскажет. Проследи, чтобы женщины хорошенько это поняли, Нисаба.

Эсккар пошел к Хамати, который присматривал за своими людьми, распинающими пленника. Воины срезали его одежду, потом распластали на земле с широко раскинутыми руками и ногами. Из кузни были принесены деревянные колья и молот, и люди вколотили четыре кола глубоко в землю, чтобы привязать к ним веревки.

Эсккар встал над пленником.

— Позаботься о том, чтобы веревки были туго натянуты, Хамати. Я не хочу, чтобы он шевелился.

Если этот человек сможет шевелиться, даже немного, он ненароком может погибнуть. Это напомнило Эсккару еще кое о чем.

— И сломай ему сперва большие пальцы на руках.

Эсккар однажды видел, как распятый вроде Шулата человек схватил женщину за руку и сломал ей запястье. Ни к чему было давать Шулату такую возможность. А со сломанными пальцами он не сможет ничего схватить.

— И хорошенько присматривай за женщинами. Я не хочу, чтобы он погиб.

— Да, командир, — терпеливо ответил Хамати.

Он подождал, пока его люди надежно привяжут Шулата, потом встал на колени рядом с его правым запястьем, придавив коленом руку узника к земле. Шулат крепко сжал кулак, но еще один воин добавил к весу Хамати свой вес, и вместе они заставили Шулата разжать руку, не обращая внимания на его проклятия и борьбу. Пришлось затратить кое-какие усилия, но Хамати наконец схватил большой палец пленника. Быстрый рывок, хруст — и дело было сделано. Боль исторгла у разбойника тихий стон, его сопротивление стало слабее. Со вторым пальцем управиться оказалось гораздо легче.