Уильям Дитрих - Мятежная дочь Рима

А что, если эта ночь любви не останется без последствий? Что, если она родит ребенка, которого будет вынуждена всю свою жизнь прятать где-то в глуши, боясь, как бы о ее позоре не стало известно мужу?

Ну почему… почему Марк не явился за ней?!

Не успела она выбраться из-под одеяла, как почувствовала лютый холод. Небо за окном было затянуто серыми тучами. В окна пробивался серенький тусклый свет — напоминание о том, что близится зима с ее долгими, студеными ночами. Выглянув из окна, Валерия увидела внизу нескольких мужчин, которые направлялись к загону у подножия холма, ведя за собой незнакомых ей лошадей. «Интересно, кто это мог явиться в крепость в самом конце года?» — заинтересовалась она. И тут же поправилась — нет, в самом его начале. В воздухе тянуло дымком и аппетитным запахом готовящейся еды. Вдалеке звенели крики детей, откуда-то доносились писк цыплят и взволнованное квохтанье кур. Все выглядело так обыденно… и вместе с тем дико, словно хорошо знакомый ей мир предстал перед ней в кривом зеркале. Да, вздохнула Валерия, жизнь ее резко и неузнаваемо изменилась.

Поспешно натянув на себя одежду, она спустилась вниз. Столы в большом доме уже накрывали к ужину, и Валерия внезапно поймала себя на том, что умирает с голоду. Странно… в Риме она почему-то никогда не чувствовала себя голодной, зато тут, где еда была на удивление простой, голод терзал ее почти постоянно. Значит, причина крылась в ее теле, забывшем прежние вкусы, прежние запахи, прежние ощущения. Впервые осознав это, Валерия внезапно растерялась, не зная, что и думать. В голове у нее стоял туман, словно накануне она выпила слишком много вина.

Погрузившись в собственные невеселые мысли, она едва не сшибла с ног Асу и заметила, как рыжеволосая красотка настороженно поглядывает на нее. Да, похоже, положение, которое Валерия занимала в клане, сильно изменилось. Оказавшись в постели самого вождя, она как бы получила от него частичку той власти, которой пользовался Арден. Догадаться об этом было несложно — достаточно было только посмотреть на Асу, которая, забыв о прежней вражде, подобострастно вилась около Валерии с видом вышколенной собаки. Да, похоже, эти люди ни в чем не знают меры, с горечью решила та, ни в гордыне, ни в унижении.

— Где Арден? — коротко спросила Валерия.

— В хижине, где проходит совет. К нему приехали, — с тайным злорадством в голосе ответила Аса. Казалось, вопрос Валерии доставил ее сопернице хоть и крохотное, но все-таки удовлетворение. — Он просил не беспокоить его.

Валерия хорошо знала хижину, в которой проходил совет, — она находилась внутри крепости — обычная для кельтов круглая, с остроконечной соломенной крышей лачуга, которой пользовались только в тех случаях, когда нужно было срочно обсудить то, что не предназначалось для посторонних ушей. Нет никаких сомнений, что лошади, которых она только что видела во дворе, принадлежат гонцам какого-то вождя. Но что за срочное дело могло возникнуть в самый первый день нового года? Странно… нужно спросить Ардена.

— Где Савия?

— Откуда мне знать? — пожала плечами Аса. — Она скользкая, как ящерица, миг — и ее уж нет, юркнула куда-то!

Валерия отыскала свой плащ, завернулась в него и вышла во двор. Она предусмотрительно натянула на ноги высокие кельтские башмаки, но с удивлением убедилась, что грязь во дворе успела слегка подмерзнуть. Зима вступала в свои права. Тяжелые облака низко нависли над горизонтом, и небо приобрело свинцово-серый оттенок; дыхание Валерии вырывалось изо рта белыми облачками пара. Ей захотелось отыскать свою старую служанку, с раннего детства заменившую ей мать, объяснить ей, что произошло. Или, вернее, попросить, чтобы Савия ей объяснила. Но неосознанно Валерия надеялась получить благословение Савии.

Однако Савии не было видно нигде — ни у ворот, ни у стены. Может, она спустилась к загону для лошадей? Валерия чуть ли не бегом бросилась туда и увидела, как с усталых животных снимают седла. Она решила просто обойти загон кругом и даже сделала невозмутимое лицо, когда что-то внезапно привлекло ее внимание. И Валерия застыла как вкопанная.

Лошади были римские.

Она мгновенно узнала седла — их высокие луки, простеганные кожей и украшенные узкими цепочками, невозможно было не узнать. На таких лошадях ездили те, кто служил на Адриановом валу!

Ее сердце ухнуло вниз, а потом заколотилось часто-часто. Неужели это Марк прислал своих людей договориться о выкупе? О боги… неужто судьба так жестоко посмеялась над ней? Влюбиться в Ардена Каратака и почти сразу же оставить его в обмен на богатый выкуп?

Но это ее долг. Ей придется расстаться с ним — хотя бы из верности мужу!

Да, ей придется это сделать… но как же не хочется!

Подойдя к ограде загона, Валерия принялась разглядывать лошадей. Они тихонько ржали, рысцой метались туда-сюда, пугливо косились в ее сторону — видимо, уставшие животные боялись, что им снова придется, не отдохнув, отправиться в дорогу. «Нет, — хотелось ей сказать, — я должна понять, кто же ваш хозяин…»

— Тот, вороной. Узнала его?

Вздрогнув, Валерия обернулась. Это была Савия. Старая служанка, натянув на лицо капюшон плаща, подошла так неслышно, что Валерия даже не заметила ее появления. Савия застала ее врасплох.

— Ну же, посмотри еще раз! — велела ей бывшая рабыня.

Вороной? Да, вон тот рослый вороной жеребец, огромный, с гордо вскинутой головой, который храпит, раздувая ноздри… конечно, она узнала его!

— Гальба!

— Да, моя госпожа, Гальба! Или, вернее, его жеребец.

— Значит, старший трибун тоже здесь?

— Да… я уж было решила, что сюда явился сам сатана!

— Но что ему тут нужно?

— Приехал договориться о выкупе за тебя.

— После стольких месяцев?!

— До того как не произошло что-то похуже. Пока мы с тобой еще не забыли, кто мы такие и как появились тут.

Валерия почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Будь это не Гальба, а Марк, ее обуревали бы совсем другие чувства. Но оказаться перед необходимостью вернуться в крепость вместе с Гальбой…

— Но почему сейчас? Почему послали именно его?!

— Не знаю. Но если именно сейчас решается наша судьба, я бы посоветовала тебе сделать то, что в подобных случаях обычно делаем мы, рабы, — попытаться незаметно подслушать, о чем идет речь. Позади той хижины, где у них совет, есть стог сена, две женщины легко спрячутся в нем. А сквозь щель между бревнами нам будет слышно, о чем там говорят.

— Сквозь щель?!

Савия сунула ей в руки палку.

— Когда я увидела, как Гальба въезжает в крепость, надменный, точно сам император, и настороженный, точно волк, я тут же подумала, что дело нечисто.

Двое римских воинов стояли на часах возле двери. Спрятавшись за углом хижины, Валерия с замиранием сердца узнала в них двух наиболее преданных Гальбе декурионов. Третий, изнывая от скуки, бесцельно слонялся позади хижины. Женщины ужами бесшумно заползли в стог сена и затаились, боясь даже дышать, — декурион не видел их, зато они могли видеть и слышать каждое его движение.