Уильям Дитрих - Мятежная дочь Рима

Я послан сюда расследовать лишь один небольшой эпизод. Но, разговаривая со всеми этими людьми, я понемногу начинал удивляться, а нужны ли мы тут вообще…

Прошло еще шесть дней, и маленький караван добрался наконец до Эбуракума, где стоял прославленный Шестой Победоносный легион. Несмотря на снедавшее ее нетерпение, Валерия безумно обрадовалась, что хотя бы один день сможет передохнуть от тряской повозки. Ей и в голову никогда не приходило, что их путешествие окажется таким долгим и скучным. Может, оттого краткая остановка в Эбуракуме была особенно приятной. Вдобавок ее догнало письмо от матери. Оно было написано уже после их отъезда из Рима, однако поскольку вез его имперский гонец, письмо едва не обогнало их в пути.

Моей послушной дочери Валерии.

Прошло уже две недели, как ты покинула нас, дабы присоединиться к своему будущему мужу. А кажется, что прошло целых два года. Без твоих вечных проказ дом кажется таким тихим и ужасно пустым — более пустым, чем я ожидала. Даже твои братья признались, что скучают без тебя! Молю богов охранять тебя в пути, чтобы ты смогла благополучно добраться к Марку. Мне говорили, что в Британии холодно. Надеюсь, ты не простудилась? Я сказала Савии, что теперь ей придется заменить тебе мать, от души надеюсь, что присущий ей здравый смысл удержит тебя от ребяческих выходок и поможет вести себя с достоинством. Какое долгое предстоит тебе путешествие! Разлука печалит меня, и, однако, я могу только восхищаться твоим мужеством, дитя мое.

Благодаря этому союзу и той жертве, что ты принесла, карьера твоего отца резко пошла в гору. Он шлет тебе свое благословение. Все твои друзья потрясены твоим мужеством. Увы, мне не суждено увидеть тебя в свадебном наряде, и сердце мое разрывается от горя, хотя я знаю, что в этот день ты будешь дивно хороша. Стоит мне только вспомнить об этом, о той привязанности, которую ты уже сейчас питаешь к своему будущему супругу, и душа моя поет от счастья, преисполнившись гордости за то, что у нас такая дочь. Поверь мне, Марк — хороший человек, истинный аристократ по духу и глубокому пониманию чувства долга. Его честь — это и твоя честь, а твоя репутация — и его тоже. Почитай его, слушайся и всегда оставайся верной своему мужу. Ведь ты из дома Валенса! Никогда не забывай об этом, даже на краю света…

Будучи и в самом деле послушной дочерью, Валерия взялась за перо и тут же ответила матери, заверив ее в своем добром здравии и хорошем настроении… «Что же еще написать?» — с огорчением думала она. Она ведь так до сих пор и не видела своего будущего мужа, оставаясь всего лишь невестой. А эти вечные напоминания о том, как себя вести… Валерия с самого начала была преисполнена решимости строить свою жизнь в соответствии с принятыми в Риме стандартами, во всяком случае, насколько это возможно, и вовсе не нуждалась в том, чтобы ей лишний раз напоминали об этом. Как будто ей мало вечного ворчания Савии, недовольно подумала Валерия. Она уже сейчас чувствовала себя замужней женщиной, спеленатой по рукам и ногам обычаями. Она чувствовала, как ей на плечи тяжко давит крест тысячелетней истории, всех этих прославленных битв и сражений, навязших в зубах пословиц, назидательных басен и похожих друг на друга, как медные гроши, бесчисленных религий с их бесконечными, уже набившими оскомину наставлениями, как следует себя вести. Рим благоговел перед собственным славным прошлым. Интересно, ее будущий муж тоже станет воспевать перед ней добродетели Рима? А она? Неужели она сама когда-нибудь станет пытать ими своих детей?

Возможно, вздохнула она. Но сейчас она меньше всего нуждается в нравоучениях. Валерия поймала себя на мысли о том, что охотнее предпочла бы им сильные мужские руки.

Гальба тем временем имел короткую встречу с герцогом Фуллафодом, во время которой сообщил тому о смене руководства в полку петрианцев и забрал у него депеши, которые следовало доставить в крепость. Потом вернулся, чтобы сообщить Валерии и Клодию об изменениях в их первоначальных планах.

— Боюсь, поездка продлится лишних два дня. Придется сделать небольшой крюк и заехать в Укселодунум, это у западного конца Адрианова вала.

— Но ведь я и так уже в дороге чуть ли не целый месяц! — взбунтовалась Валерия.

— Из Ирландии доставили запасных лошадей. И герцог хочет, чтобы я забрал их и привел в полк.

— Мне казалось, основная ваша задача — доставить туда Валерию, — надулся Клодий.

— Так оно и есть. Но теперь не только ее, но и этих лошадей.

— Меня это не устраивает. Такой крюк…

— А мне плевать, что вас это не устраивает.

— Между прочим, я тоже трибун!

— Чисто по званию. А в деле вас никто еще не видел.

— Но мой долг — доставить моему командиру его невесту!

— А ее долг — ехать со мной.

Клодий недовольно ворчал и хмурился, когда они, свернув с ведущей на север дороги, двинулись в сторону запада, стараясь приноровиться к громыхавшей по колдобинам повозке.

— Ему следовало сначала доставить нас в крепость, а уж потом ехать за этими чертовыми лошадьми! — возмущался он.

— Ну, выбора-то у нас все равно ведь нет! — философски отозвалась Валерия. — Насколько я понимаю, это был приказ?

— Приказ… странно только, что ни один из нас его не видел и не слышал. И вдобавок идущий вразрез с приказом, который прислал твой будущий муж. Приказ, который устраивает Гальбу куда больше, чем прежний.

— Не понимаю. Почему он устраивает его больше?

— Но ведь он же пограничник, ты забыла? Все они тут продажны до мозга костей. Неужели ты поверила, что мы отправляемся в какой-то там Укселодунум только ради того, чтобы забрать табун лошадей?

— Какой ты подозрительный!

— Зато ты, похоже, слишком уж доверчива! И это при том, что он, напрочь забыв о том, что именно мне приказано сопровождать тебя, вообразил себя чуть ли не твоим спасителем и вот теперь тащит тебя за собой лишь ради того, чтобы забрать своих одров! — Клодий, придвинувшись к ней, заговорщически понизил голос. — Кстати, прошлой ночью я застукал его в тот момент, когда он попытался незаметно ускользнуть, чтобы договориться с какими-нибудь головорезами или бродягами!

— Ускользнуть?

— Я… м-м… вышел подышать свежим воздухом и услышал голос Гальбы. Тьфу, его хриплое карканье ни с чем не спутаешь! Так вот, он разговаривал с каким-то кельтом. Лица его я не видел — мерзавец до подбородка опустил капюшон. А когда я попытался подойти поближе, тут же нырнул в темноту и исчез. Брассидиас рвал и метал, сказал, что это один из его соглядатаев. Из тех, что живут на севере и за деньги сообщают все, что ему нужно знать.

— И что в этом такого?

— Тогда почему он мне ничего не сказал? Почему не взял меня с собой? Я просто обязан быть в курсе!