Уильям Дитрих - Мятежная дочь Рима

— Ничего не понимаю…

— Вам когда-нибудь доводилось наблюдать за уличным фокусником, господин?

Я почувствовал легкое раздражение. Эта ее манера обращаться со мной, словно с тупым учеником, начала действовать мне на нервы.

— Вы видели, как он проделывает свои трюки? Он привлекает ваше внимание к одной руке, а другой незаметно делает все, что хочет.

— И какое это имеет отношение к аресту молодого Клодия?

— Гальба действовал в точности как тот фокусник.

— Не могу взять в толк, о чем это ты, — раздраженно буркнул я.

— Все дело в том, что никакого ареста не предполагалось. Весь этот разговор с Фалько был затеян им лишь для того, чтобы среди рабов поползли сплетни. Клио подслушивала под дверями, и Гальба с самого начала знал, что так будет. От нее эту новость должна была узнать Савия. И Гальба не сомневался, что, услышав об этом, она со всех ног кинется к Валерии.

Вдруг меня осенило. Теперь я видел все так же ясно, как будто присутствовал при этом.

— Выходит, ему вообще было наплевать на Клодия!

Гальба был свидетелем того, как девушка чудом избежала плена. Он вынужден был присутствовать на ее свадьбе с его соперником. Он сделал попытку соблазнить ее, чтобы разрушить этот брак, но его план потерпел неудачу. Но ее муж совершил грубую ошибку, напав на ущелье друидов, и если Гальбе удалось бы уничтожить то политическое влияние, которым пользовался Марк…

— Ты угадал — младший трибун в глазах Гальбы был не более чем пустое место, — кивнула Марта. — А вот Валерия — другое дело. Она унизила его, больно задела его гордость. И к тому же была достаточно наивна, чтобы поверить любой выдумке. Достаточно безрассудна, чтобы покинуть крепость. Достаточно отважна, чтобы очертя голову ринуться предупредить своего друга об опасности ареста — опасности, которая существовала только в ее воображении. Валерия была обречена.

— Я не поеду туда, — уперлась Савия. — Не могу.

— Ну и оставайся! — прошипела Валерия.

Рабыня смерила ее возмущенным взглядом:

— Интересно, а как же вы будете одеваться, есть или принимать ванну? Самостоятельно?! И что я скажу вашему супругу, когда он спросит, куда это вы подевались? Нет уж, лучше отправиться с вами в это дикое место, потеряться, быть растерзанной заживо дикими зверями, чем объясняться с ним по поводу вашего отсутствия!

— Тогда прекрати стонать и жаловаться! Афина — самая тихая, спокойная и покладистая кобыла в мире, поедешь на ней. — Они перешептывались в гарнизонной конюшне. Было темно, зажигать свет они побоялись. — Иди сюда, я тебя подсажу!

— Господи, какая она огромная! Просто чудовище!

— По-моему, она думает то же самое о тебе.

Тихонько подвывая, Савия кое-как вскарабкалась в седло и вцепилась в него мертвой хваткой. Валерия вскочила на Боудикку, ту самую белую кобылу, которую она брала во время поездки верхом с негодяем Гальбой. Во время недавнего обеда старший трибун показал себя во всей красе, скривилась Валерия. Поэтому она нисколько не удивилась, когда Савия шепнула ей на ухо, что он замыслил предательство и что жертвой его должен стать бедняга Клодий. И вот теперь ей предстоит перехитрить его! Заставить его угодить в свою же собственную ловушку! Слегка ударив кобылу пятками, Валерия проехала мимо своего дома и двинулась к северным воротам крепости, пробираясь между лепившимися друг к другу домишками. Только что наступила полночь. Форт спал, лишь луна из-за туч слабо освещала им дорогу. Черные силуэты часовых на стене, казалось, намертво приклеились к небу.

Начальник стражи, услышав шум, вынырнул из темноты и бросился к ним.

— Госпожа Валерия?!

— Да, Приск, открой ворота. Сегодня служба по христианскому обычаю. Мы встречаемся в нашей церкви на восходе луны.

Он явно колебался.

— Вы стали христианкой, госпожа? Я не слышал.

— Как и наш император.

— Но я не вижу других верующих, кроме вас.

— Моя рабыня должна сначала приготовить все для моления.

Он покачал головой:

— Вам нужен пропуск, госпожа.

— И к кому же мне, интересно, обращаться за этим пропуском?! — Валерия надменно выпрямилась. — Мне, дочери сенатора из дома Валенса, жене вашего командира? К губернатору? А может, к самому герцогу?

— Но, госпожа, я не уверен…

— Или, может быть, стоит послать гонца к самому императору — попросить у него разрешения перейти через построенный по его личному приказу Вал и помолиться его богу? Или разбудить старшего трибуна Гальбу?

Приск колебался. Силы явно были неравны — Валерия всю свою жизнь отдавала приказы, а он всю свою жизнь подчинялся. К тому же злить супругу командира было глупо, а делать ее своим врагом и вовсе опасно. Он отдал приказ открыть ворота.

— Позвольте послать с вами охрану…

— Мы не можем ждать. К тому же в этом нет нужды. — Валерия ударила пятками лошадь, и та одним скачком вынесла ее за ворота. Кобыла, на которой ехала Савия, послушно потрусила следом. — И не вздумайте рассказывать кому-то, что мы отправились на молитву. Тем более что мы вернемся еще до рассвета.

Бросив это через плечо, она с грохотом пронеслась по мосту через тянувшийся вдоль Вала ров и рысью спустилась с холма. Савия с перекошенным от страха лицом подпрыгивала в седле. Ее лошадка вслед за кобылой Валерии тоже перешла на рысь.

Начальник стражи проводил их растерянным взглядом. Что-то явно было не так. Помявшись, он повернулся к своему молчаливому товарищу:

— Руфий, растолкай троих, езжай за ней и позаботься, чтобы с ними ничего не случилось.

— Но потребуется время, чтобы оседлать коней, декурион.

— Ничего страшного. Думаю, ты без труда догонишь их — учитывая, как трясется от страха эта жирная квашня, ее рабыня.

Добравшись до края огромного болота, Валерия натянула поводья и оглянулась на Вал. В первый раз за все это время она очутилась к северу от него. Его извилистый силуэт, похожий на гребень чудовищной ящерицы, с зияющими тут и там прорезями бойниц, тянулся с востока на запад, скрываясь где-то в необозримой дали. Узкие талии сторожевых башен опоясывали огненные цепочки горящих факелов, а сверху на них холодными бледными глазами смотрели звезды. В лунном свете белая штукатурка стен сверкала, как мокрый кварц. С того места, где они стояли, Адрианов вал казался неприступной твердыней — вырубленные и выжженные леса обнажали все подходы к нему, даже крестьянские хижины под прикрытием крепостного рва тоже имели надменный вид, словно давая понять, что под защитой Вала бояться им нечего. Как странно, должно быть, промелькнуло в голове у Валерии, явиться со своего холодного севера и, кутаясь в грязные тряпки, смотреть на это живое свидетельство могущества и власти империи!