Владимир Евгеньев - Огни святого Эльма

– А с трупом мы что будем делать? – вдруг опомнился Геннадий. – Ладно, оставим Славку в номере, повесим табличку «не беспокоить», – решил он. – В любой момент может полкан прийти.

– Что значит полкан? – спросила Соня, пока Гена развязывал ее.

– Полковник.

– Он полковник милиции?

– Тьфу, кликуха просто такая. Служил давно. Надо срочно в аэропорт, у меня шенгенская виза, а у тебя?

– У меня тоже, только надо торопиться.

– Бежим отсюда. Хорошо, я дозу небольшую принял.

Они быстро оделись и покинули номер.

«Надо как-то от него отвязаться, он совершенно не в себе», – лихорадочно размышляла Соня. Они спустились на лифте в холл.

– Мне надо найти моего брата, – сказала она.

– Ничего, сейчас найдем, все будет хорошо, – ответил Гена.

– У меня что-то нет такой уверенности, – пробормотала София.

Около выхода из отеля к ним подошли люди в форме, схватили и надели наручники:

– Вы арестованы по подозрению в убийстве.

– Я к этому непричастна.

Гена вдруг дико заорал и рванулся из рук удерживавших его полицейских. Его ударили резиновой дубинкой, и он потерял сознание, может быть, от передозировки. К нему подошел врач.

Соню вывели из здания отеля и посадили в машину.

– Это ошибка, я непричастна к произошедшему, я сама стал жертвой похищения, у нас с братом украли все вещи и документы. Я требую представителя Российского консульства, – быстро сказала Соня по-английски.

Ей корректно ответили, что ее ни в чем не обвиняют и в полицейском пункте выяснят все обстоятельства. Соню посадили на заднее сиденье легковой машины полиции, которая понеслась по залитым солнцем улицам, вдоль которых росли пальмы и роскошные цветочные клумбы. Город был украшен фонтанами.

И вдруг раздался треск. Соня не сразу поняла, что произошло. Она с трудом вышла из автомобиля. Весь передний корпус и лобовое стекло были вдребезги разбиты. Один из полицейских лежал без сознания, положив руки на руль. Второй, сидевший рядом с Соней, видимо, стукнулся головой о переднее сиденье и тоже потерял сознание. Рядом стоял растерянный молодой парень, вышедший из помятого форда дешевой модели, который врезался в полицейскую машину. София бросилась наутек. Она не помнила, сколько времени бежала, в наручниках это было очень неудобно.

И тут неожиданно ее остановил голос, который произнес на прекрасном английском: «Девушка, пожалуйста, садитесь в машину, давайте, я вам помогу». Она увидела, что голос доносится из открытого окошка роскошного спортивного Ягуара. Из него вышел одетый в легкие льняные брюки и белый пиджак молодой человек лет двадцати пяти, блондин со слегка удлиненным точеным лицом и голубыми глазами. Он помог Соне сесть в машину:

– Я хочу сделать комплимент вашей необыкновенной красоте, я наблюдал за тем, как вы бежали, в зеркало заднего вида. Мне стало жаль вас. Я понял по вашему лицу, что вы ни в чем не виноваты и попали в плохую историю. Ведь это так?

Машина плавно тронулась с места. Соня, постепенно приходя в себя, вкратце рассказала, что произошло с ней на Канарских островах. И попросила своего спасителя срочно проехать на пляж, где остался Данила. Весь разговор велся на английском языке.

– Да, хорошо, мы проедем туда. Но нам, прежде всего, надо снять с вас наручники. Я иногда люблю понаблюдать за стрит-рэйсингом, сам пару раз участвовал. И по счастливой случайности среди этих ребят у меня есть знакомый, который очень хорошо разбирается в таких вещах. Я нисколько не сомневаюсь, что он согласится оказать вам помощь за небольшое вознаграждение.

– Огромное спасибо вам.

– Итак, Софи, вы из России. Понимаю, русская мафия, водка, медведи. Сумасшедшие русские, – улыбнулся Сонин спутник. – Нет, я ничего плохого не хочу сказать про вашу страну. Россия интереснейший геополитический феномен, европейская экзотика. У вас особый менталитет. Но в вашей стране такая низкая культура поведения и общения, даже, простите, такая низкая сексуальная культура. Я бывал в Москве. Вам семьдесят лет внушали, что главное это труд, нужно презирать роскошь и капитал, и теперь вы считаете, что важнее всего разбогатеть любым путем, презираете честную тяжелую работу и романтизируете криминал. Это гиперкомпенсация.

– Да, согласна с тем, что вы говорите о России. Но сами вы из какой страны? Почему вы мне помогаете? – спросила Соня.

– Я из Англии. Меня зовут Джон. У меня дом в графстве Беркшир.

– Вы герцог?

– Нет, я граф.

– Но нет ли и в английском обществе множества проблем? Не происходит ли некоторого вырождения современной английской аристократии? Ведь она давно утратила свою былую роль в обществе, – спросила Соня, глядя в окно на большой фонтан на площади, окруженный цветочными клумбами.

– Да, конечно, современная английская знать уже не та, что прежде. У нас осталось особое произношение, эксклюзивные дорогие вещи, обучение в определенных заведениях. Я не горжусь своим происхождением, но и не стыжусь его. Ведь все зависит от человека. Что бы кто ни говорил, я считаю, высокий уровень внутренней культуры все-таки является достоинством британской аристократии, в том числе и современной.

– Мне сложно соглашаться или не соглашаться с вами, так как вы первый английский аристократ, с которым я общаюсь, – улыбнулась Соня. – Но, если все они ведут себя как вы, то ваше утверждение бесспорно.

Они остановились около одного небольшого трехэтажного многоквартирного дома с балконами и общим бассейном. Джон позвонил и оттуда вышел парень испанской внешности, одетый в стиле рэп. Он сел в машину рядом с Соней, попробовал несколько отмычек и расстегнул наручники. Джон заплатил ему деньги.

– Не могли бы вы дать мне позвонить в Российское консульство и родителям? – спросила Соня по пути на набережную.

– Как назло в телефоне батарейка разрядилась. Но вы можете воспользоваться моим ай-пэдом и написать электронное письмо. Также там есть фотографии моего дома и парка. Мне будет приятно, если вы посмотрите и выскажете ваше мнение о дизайне интерьеров и оформлении садово-паркового ансамбля.

Соня быстро написала маме письмо, в котором говорила, что они живы, у них все хорошо. Их с Даней взяли для съемок, она хочет уточнила, что фильм не связан с порнографией, просто режиссеру были нужны именно такие молодые люди. Они ходили на кинопробы во время тихого часа. Они не хотели сообщать родителям, чтобы те не воспрепятствовали их участию в картине. «Звучит, конечно, по-идиотски, но пусть лучше так. Зато мама поверит, и не будет слишком волноваться, если поверит, конечно. Увы, ничего лучше я придумать не могу. Остается надеяться, что мы в самое ближайшее время попадем домой».