Евгений Шалашов - Десятый самозванец

Девушка согласно кивнула и, убрав «излишки» в сумку, стала торопливо есть. Дожевав все до последней крошки, она вытащила из сумки маленькую фляжку, отхлебнула глоточек и протянула Тимофею. Там оказалась водка. Сделав небольшой, но основательный глоток, Тимоха повеселел. Что же, теперь вроде бы все не так страшно. Еда есть, водка тоже. Ну а то, что еще и девка под боком, так и совсем хорошо. Пока, правда, никаких планов на Ильзе он не строил.

Заснули оба рядышком, как два голубка, укрывшись все тем же платком, оказавшимся большим и теплым.

Тимоха так и не понял, сколько ему удалось проспать. Часы, подаренные ему королевой (здоровенные, в добрую репу величиной!), остались в охотничьем домике. Часы — штука непривычная, вот и забыл. Но, по его прикидкам, уже близился вечер. Чуть поодаль он услышал какой-то шум. Насторожив уши, понял — лаяла собака. «Чтоб тебя!» — выругал Акундинов ни в чем не повинного пса… Надежда на то, что преследователи придут в избушку, а потом уйдут, рассеялась. Собака все равно учует. Ну а коли есть собака, то будет и охотник.

Присмотревшись, Тимофей увидел, как к домику бежит, виляя хвостом, небольшая собачонка, а вслед за ней неспешно шагали трое мужчин. У двоих из них были в руках мушкеты. Первый, судя по одежде — кожаному полукафтану и грубым башмакам с кожаными крагами, — охотник, из местных. Двое других, в темных камзолах, плащах и высоких сапогах, всем своим видом походили на приезжих. «Не солдаты! — отметил Тимоха. — У тех форма синяя…» Издалека не было видно — при шпагах они или нет. Если при шпагах, то — дворяне. Тимофей пожалел, что рядом с ним нет Костки Конюхова, который рассмотрел бы сейчас все в подробностях. Хотя… А что там мелькнуло чуть выше? Похоже на блик от металла. Стало быть, как и думал Акундинов, сверху посадили стрелка. А идут мужики правильно — на изрядном расстоянии друг от друга. Правильно, откуда им знать, какое у противника оружие и направлено ли оно сейчас против них, но на всякий случай берегутся! Так что если по ним стрелять картечью, то зацепишь только одного. Стреляные, сволочи!

Рядом заворочалась Ильзе. Кажется, она тоже проснулась и собралась вставать…

— Лежи! — сказал Тимофей, прижимая девушку к земле и, опережая ее возможное недовольство, прошептал: — Чужие пришли.

— Господин Йоханн, мне бы пописать сходить, — виновато прошептала девушка.

— Отползи за кустик, а там и… — усмехнулся Тимофей. Потом украдкой посмотрел, как девушка ползет за кустик, а там, приподняв юбку, устраивается произвести «мокрое» дело.

За самим делом он наблюдать не стал — ничего интересного, видывал. Есть другие, более важные. Вытащил и осмотрел пистолеты. Даже для Тимофея Акундинова, человека, не очень-то сведущего в подобных вещах, было ясно — нужно подсыпать свежего пороха на полку. Пока шли, то да се — порох уже осыпался. А лучше бы так и вообще полностью перезарядить пистолеты. Конечно, с тем порохом, что уже засыпан в ствол, вроде бы ничего не должно случиться. Отсыреть он не должен. Вроде бы…

— Вот, возьмите… — услышал он голос Ильзе, которая успела сделать свои дела, а теперь, поняв все с первого взгляда, протягивала ему… пороховницу и маленький мешочек с пулями.

— Ну, барышня, ну, молодец! — от души похвалил он девушку. Действительно — не девка, а чистый клад!

Решив, что пистолеты он пока перезаряжать не будет, подсыпал только свежего пороха на полку и взвел курки. Теперь оставалось лишь нажать на спусковой крючок, чтобы кремень ударил по кресалу, а искра, воспламенив порох на полке, подожгла заряд в стволе и выпустила на волю круглую свинцовую пулю, весившую добрых две унции… [67] Унция — около 30 г.

Собачонка, первой подбежавшая к домику, загавкала. Но лаяла она как-то виновато. Видимо, объясняла хозяину, что внутри никого нет.

Один из пришлых, которых Тимофей обозвал «наемниками», попытался открыть дверь пинком ноги. Судя по ругательствам, это у него не получилось. Наемник уже хотел было выстрелить в дверь из мушкета, но его успокоил охотник, который, отстранив приезжего, просто потянул дверь на себя.

Убедившись, что в избушке пусто, один из наемников (главный?) помахал рукой, и сверху к ним подошли еще двое. Группа принялась совещаться. Наконец решение было принято.

Охотник, взяв собачонку на длинный поводок, пошел вперед. Остальные — за ним.

Собачка уверенно вела людей к тому месту, где сидели сейчас беглецы. Тимофей, чего с ним давно не бывало, вдруг испытал жалость к девчонке.

— Ильзе, тебе лучше уйти, — сказал он, подавая девушке ее платок. — Если спустишься, то еще успеешь.

— Спасибо, господин Йоханн, — кивнула она головой. — Вы — добрый человек. Только если мне уходить, то придется идти вперед, к этим людям. За нами — болото, которое мне не пройти.

— Тогда — иди к ним, — предложил Тимофей. — Они пришли за мной… Зачем им лишний грех на себя брать?

— Они меня все равно убьют, — покачала девушка головой. — Я не знаю, кто эти люди в плащах, но тот, что с собакой, — это Ганс Хансен. Он — вор и убийца, и за его голову назначена награда. Я видела его, когда была маленькой. Его тогда поймали королевские солдаты и везли в Стокгольм, в тюрьму. Они останавливались в нашей деревне. Потом говорили, что Хансен убил солдат и сбежал. В наших краях он не показывался.

— Интересно, как они нас нашли? — подумал Тимофей вслух: — Для этого им было нужно побывать в охотничьем домике королевы. Кто знал, что ты поведешь меня именно сюда?

— Только Олаф. Но, — рассудительно заметила девушка, — если они побывали в самом домике и не нашли вас там, то где же еще вы можете быть?

— Эт-то точно, — кивнул Тимофей, берясь за пистолеты. Из его укрытия было хорошо видно, как тот разбойник по имени Ганс спускает собачку с поводка. Эх, сейчас Тимоха дорого бы дал за один-единственный мушкет. Уж шагов с семидесяти он бы точно не промахнулся! А пистолеты… Это ж нужно подпускать гадов шагов на пятнадцать, а то и на десять.

— Заряжать умеешь? — поинтересовался Акундинов у девушки.

— Умею, — гордо ответила Ильзе и добавила: — Я и стрелять умею.

— Эх, было бы еще из чего стрелять, — вздохнул Тимоха, но вспомнил вдруг, что у него есть еще «трофей». Конечно, не бог весть что, но лучше, чем ничего. — Держи! — сунул он в руку девушки пистолетик.

Собачка тем временем подбежала к подножию холма и яростно затявкала. Потом, не слушая протестующих криков хозяина, она понеслась вверх, хотя бежать по почти отвесному склону было трудно.

— А ну-ка, — вытянул Акундинов руку с пистолетом, но передумал. Опять-таки из опыта общения с Хмельницким он знал, что не стоит раньше времени раскрывать свое вооружение. Посему, когда собачонка, изображая из себя боевого пса немецких мясников, набросилась на него, он даже позволил ей вцепиться себе в сапог, а потом, взяв пистолет за ствол, стукнул шавку по башке. Раздался противный хруст, от которого Ильзе передернулась, а собака умерла, даже не взвизгнув на прощание.