Евгений Шалашов - Десятый самозванец

Все же Акундинов попытался перетянуть рану веревкой, срезанной с мешка самого Ганса. Но, несмотря на все усилия Тимофея и немного оправившейся от плача и терзаний Ильзе, кровь не останавливалась. Старый разбойник, теряя жизненную влагу, слабел.

— Дайте фляжку, — попросил Ганс, слабым движением руки показывая на свой мешок.

Ильзе, вытащив кожаную баклажку, открыла зубами затычку. Вначале приложилась сама, а потом поднесла к губам старика. Тот с большим трудом, но все-таки сумел сделать пару глотков, а потом блаженно отвалился назад.

— Ну вот! — сказал Ганс, прикрывая глаза. — Ловили меня, убить пытались. Сколько солдат, стражников было — никому не удавалось. А прикончила меня сопливая девка…

Улыбнувшись чему-то, старый разбойник умер. Тимофей, обращаясь к Ильзе, которая собралась было еще немного поплакать, сказал:

— Пойдем-ка посмотрим, как там остальные.

Все трое были мертвы. Возможно, кто-то из них умер не сразу. Но будь это даже и так, помочь им уже было нельзя. Вокруг убитых вились толстые трупные мухи. А разбойник с разрубленным животом был облеплен ими так густо, словно был укутан в черный густой ковер. От запаха Ильзе опять стало нехорошо. Тимофей, для которого это были не первые и даже не десятые увиденные мертвые тела, отнесся ко всему спокойно. Он, конечно, пожалел бедную Ильзе, но не настолько, чтобы забыть пошарить в карманах умерших и оставить оружие. Одному тащить было тяжело, поэтому девушке пришлось нести два мушкета. Акундинов загрузился пистолетами, поясами и ножами. Вот только собственный пистолет он так и не нашел.

Тем временем зашевелился связанный. Тимофей, не поленившись, взял с собой кожаную шляпу одного из убитых, спустился в овраг, нашел там ручеек и набрал воды. Вернувшись, он вылил воду на голову пленного.

— Сколько вас? — спросил Акундинов, переворачивая человека на спину и усаживая его поудобней.

— Все здесь, — со злостью ответил наемник. — Если б знали, что так выйдет…

Тимофей немножко возгордился.

— Так и не хрен лезть! А кто вас послал?

Парень, откашлявшись, попытался было потрогать затылок, где вздулась приличная шишка, но помешали связанные руки. Тяжко вздохнув, ответил:

— Нас нанял управляющий госпожи Спарре. Он сказал, что вы находитесь в королевском охотничьем домике, да еще без охраны. За вашу смерть нам обещано по сто ригсталеров на каждого.

— Ого! — удивился Тимофей, решив, что надо будет еще раз обшарить карманы убитых. — Целое состояние. А зачем госпоже Спарре моя смерть?

— Этого я не знаю, — пожал пленник плечами. — С ней разговаривал наш командир, вахмистр Густавсен. Спросите, если он, конечно, жив.

— Ясно, — сказал Тимофей, хотя ничего ему было не ясно. Кто такая госпожа Спарре и где он ей перешел дорожку? Спросить у Ильзе? Но, судя по взгляду девушки, ей это имя тоже ни о чем не говорило. Ладно, разберемся!

— Как вы узнали, что мы здесь? — задала Ильзе вопрос, который должен был задать сам Тимофей.

Пленный усмехнулся и вроде бы задумался — говорить или нет? Но потом все-таки решился:

— Мы пришли в охотничий домик. Думали, что развяжем языки кому-нибудь из слуг. Но Олаф Паульсен служил в нашем полку. Возможно, он и не рассказал бы, где вы прячетесь, но старику почему-то ты не понравился. Он доложил не только о вашем местонахождении, но и о том, кто дал вам пистолеты. Ну а что такое пара пистолетов против пяти мушкетов? А Ганс провел нас к сторожке. Он когда-то был маркитантом, пока его не приговорили к виселице за мародерство.

— А девчонка тоже не понравилась? — поинтересовался Тимоха.

— А что девчонка? — еще шире усмехнулся пленный. — Знаешь, сколько таких девок Олаф поимел в Саксонии, Тюрингии? Помнится, Олаф однажды поигрался с девицей, а потом разрезал ей живот и засунул туда руки, чтобы согреться… А эта недотрога целку из себя строит. Вот он и обиделся.

Договорить пленник не успел, потому что Ильзе, вдруг не выдержав оскорблений в свой адрес, ударила его прикладом мушкета.

— Что такое? — с удивлением посмотрел Тимофей на девушку. — За что это старый хрыч на тебя обиделся?

— Он пытался овладеть мною! — с отвращением сказала Ильзе. — Я вырвалась. А он пообещал, что все равно добьется своего.

— Вона как… — сочувственно присвистнул Акундинов, а сам подумал: «Не дура? Чего ей, жалко было передок-то подставить? А если бы убили?»

Тимофей нагнулся над пленным и аккуратно потрогал тело.

— Здорово ты его приложила! Готов! — сообщил он девушке, с любопытством наблюдая — побежит в кусты или нет?

Ильзе всего лишь закусила губу и, бросив мушкет, поплелась в избушку. «Реветь пошла, не иначе!» — решил Тимофей, всматриваясь в небо. Вроде было еще светло, но возвращаться в охотничий домик сегодня уже смысла не было. Он еще разок сходил к трупам, все хорошенько осмотрел, обшарил у них пояса и карманы, радуясь, что девчонка его не видит. Добычи набралось немного. Штук пятьдесят талеров да кое-что по мелочи — пара золотых цепочек, дешевенький серебряный перстенек. Были еще ножи, но их он брать не стал — на кой они нужны? Зато, поднявшись наверх, где изначально сидели стрелки, нашел главное — плотный мешок, набитый снедью. Обрадовавшись ему, как родному, Акундинов пошел к избушке.

Ильзе лежала на топчане лицом вниз, уткнувшись в доски. Видимо, уже успела поплакать и теперь успокоилась. Тимофей стал выгружать провизию из мешка, обнаружив каравай хлеба, сыр, окорок и даже вездесущую соленую селедку, завернутую в плотную промасленную ткань. Но обертка помогала мало, потому что все пропиталось запахом селедки! В утешение в мешке нашлась и фляжка. Вытащил пробку, понюхал — вино. «Ишь, гурманы! — хмыкнул Акундинов. — Водки им мало…»

— Есть будешь? — поинтересовался Тимофей у девушки. Та, не отвечая, помотала головой.

— Выпьешь? — не унимался Тимофей. — Если выпить, легче станет. У нас тут и вино есть.

Девушка зашевелилась, перевернулась на спину и привстала.

— Это — их пища! — с усилием сказала она. — Я не могу это есть и пить.

— Зря, — спокойно ответил Акундинов, занимавшийся разделкой еды. Видимо, что-то в его действиях не очень понравилось девушке, потому что, немного посмотрев, как мужчина кромсает каравай, Ильзе сказала: «Дайте-ка я сама…», забрала у него нож, принялась ловко нарезать окорок и сыр.

Заняв себя делом, девушка немного успокоилась, а Акундинов, как старший и более опытный человек, тем более — мужчина, примирительно сказал:

— Знаешь, девочка, — заявил Тимофей, ненадолго представив себя пророком Мафусаилом, только безбородым: — Если не мы их, то они нас… Так что — не расстраивайся! Давай-ка лучше выпьем. Что будем, водку или вино?

Девушка отказываться не стала. Она, правда, предпочла пить водку. Стаканов не было, пришлось пить по очереди, из фляжки. Скоро (глотка после третьего-четвертого) девушка немного повеселела. Не заметили, как выдули вначале баклажку из запасов Ильзе, потом принялись за фляжку старого разбойника Ганса Хансена. Тимофей уже и сам не заметил, как Ильзе села к нему на колени и объясняла что-то. Вроде как девчонка говорила по-шведски, а он отвечал по-русски, но оба все понимали.