Мариена Ранель - Маски сброшены

— Ты преувеличиваешь, — возразила мать. — Никто над тобой не потешается. В свете тебя уважают. Уж поверь мне! И должна сказать тебе, твой муж далеко не единственный мужчина, который пользуется услугами подобных женщин. Это не такое уж редкое явление.

— Вы говорите об этом так спокойно, маменька, словно это в порядке вещей.

— Если жена отказывает мужу в том, на что он имеет полное право, то, естественно, что он будет брать это у других.

— А если муж не выполняет основной и элементарной обязанности заботиться об имущественном благе семьи, то что остается делать мне? — с вызовом произнесла Елизавета. — Если он растрачивает наше состояние на своих кокоток либо со скоростью ветра проматывает его за карточным столом, то каким образом я должна все это восполнять?

— Насколько мне известно, ваши финансовые дела идут нормально.

— Я бы сказала: удовлетворительно. Если мы до сих пор не разорились, то только благодаря моим усилиям. В прошлом году мы едва не лишились этого дома, который достался мне от моего батюшки. Сейчас наше Шалуевское имение заложено в уплату долгов моего мужа. И неизвестно еще, удастся ли нам его выкупить.

— Полно тебе! — пренебрежительно отозвалась мать. — Эти долги не такие уж большие. Они во много раз меньше стоимости имения. Тебе нужно всего лишь продать часть облигаций либо часть земель, чтобы решить эту проблему. Кстати, рекомендую тебе обратить внимание на те заброшенные поля, что находятся вдоль «желтых» холмов. От них все равно никакого проку нет. Когда-то твой батюшка считал, что там богатые залежи руды. Но нет там ничего!

— Какая поразительная осведомленность! — с сарказмом произнесла дочь. — Вам известно не только о размере моих долгов и о наличии облигаций, но даже о том, что находится или же, наоборот, что не находится в недрах земли!

— Оставь свой сарказм! И коли тебе нечем ответить, лучше промолчи.

— Я не собираюсь молчать! Слишком долго я в своей жизни молчала! Объясните мне, маменька, почему я должна что-то продавать, закладывать, каким-то образом выпутываться, изворачиваться, чтобы погасить его долги? Только потому, что когда-то совершила роковую ошибку, выйдя за него замуж?

— Тебе приходится трудно, я понимаю, — признала мать. — Ты всем заправляешь одна, а от твоего мужа вместо помощи — одни проблемы.

— В последнее время мне очень помогает мой сын, — прибавила Елизавета. — И особенно хорошо у него получается по хозяйственной части. Однако это не облегчает моей участи. Проблем от моего мужа становится все больше и больше.

— Но не забывай, что одновременно с проблемами в твоем так называемом единоличном управлении делами имеются и определенные положительные стороны. Насколько мне известно, почти все ваше совместно нажитое имущество и вложения принадлежат тебе и Алексису. Ты умело совершила несколько сделок, благодаря которым, к тебе перешло все это.

— Я всего лишь обезопасила себя и Алексиса от разорения.

— И в результате всего: у князя остался лишь его старый особняк и опустошенные земли, на которых уже давно вырублены леса, и разобрано все, что только можно было разобрать. Он живет на содержание, которое ему выплачиваешь ты.

— И притом ещё погашаю его постоянно возникающие долги.

— И все же он в твоей власти, — заключила Элеонора Львовна. — Так пользуйся же этим! Он превратил твою жизнь в ад, — сделай то же самое с ним. Найди себе любовника. Только сделай это осторожно, ни в коем случае не допуская скандала и сплетен вокруг своего имени!

— Что вы такое говорите, маменька?!

— Кстати, это неплохая идея! Так ты сможешь одновременно сделать приятное себе и отомстить князю за его измены. Ты ещё молода и красива. У тебя большие шансы. Поверь мне, Елизавета, нет ничего более унизительного для мужчины, чем зависеть от женщины, которую он ненавидит. Тем более, если это его собственная жена, могущественная и сильная, и если с ней рядом другой. Из этого может получиться отличная месть. Твой муж будет пресмыкаться перед тобой и твоим избранником. А ты собралась разводиться! Это глупо! Ты сделаешь хуже только себе.

— Довольно, маменька! — остановила её Елизавета, стараясь сохранить твердость и спокойствие. — Мое решение развестись — окончательно. Убеждать меня в обратном — бесполезно. На меня больше не действуют ваши убеждения, как это бывало ранее. Слишком дорого я неоднократно платила в свое время за то, что отступала от своих решений и внимала вашим советам. А вы пользовались либо своей родительской властью, либо моей доверчивостью и неосведомленностью. Вы знали, что из себя представляет князь Дмитрий Ворожеев, и тем не менее принимали необыкновенное усердие, чтобы выдать меня за него замуж. У вас имелся в этом свой интерес. Вам необходимо было при помощи этого брака поправить свои финансовые дела. И сейчас у вас имеется определенный интерес — сохранить доброе имя семьи.

— Не смей говорить со мной в таком тоне! — оскорбленно произнесла Элеонора Львовна. — Я твоя мать, и ты должна относиться ко мне с уважением!

— Я отношусь к вам со всем уважением, на которое только способна дочь, пострадавшая от интриг матери. Иначе бы я просто не стала вас слушать, и мой тон был бы гораздо оскорбительнее.

— Что ж. Свое слово ты сказала. Теперь я скажу свое.

Она поднялась с кресла, демонстрируя тем самым свою готовность покинуть этот дом и нежелание дольше оставаться с дочерью. Никогда ещё дочь не была так непреклонна и никогда не давала такой решительный отпор. Родительское самолюбие Элеоноры Львовны было оскорблено.

— Если ты разведешься с мужем, двери моего дома навсегда закроются для тебя, — заявила мать, выводя каждое слово. — А я постараюсь забыть о твоем существовании.

Столь суровое заявление матери потрясло Елизавету. Однако она встретила его с ледяным спокойствием.

— Вы говорите это всерьез, маменька? — спросила потрясенная дочь.

— А разве я похожа на шутиху? — надменно вскинув голову, съязвила та.

Дочь взглядом несправедливо обвиненного человека посмотрела на нее.

— Всего хорошего, — в заключение произнесла мать. — Провожать меня необязательно.

С этими словами Элеонора Львовна направилась к выходу. Елизавета не стала пытаться останавливать её при помощи просьб, возражений, обещаний. Все её эмоции словно застыли где-то внутри неё после неожиданного заявления матери. В глубине души Елизавета чувствовала, что мать никогда не отречется от неё и не станет наказывать её своим родительским презрением. Все это лишь пустые угрозы, необходимые для того, чтобы заставить дочь изменить свое решение. И тем не менее это было очень больно!

Елизавета откинула голову на спинку кресла и полуприкрыла веки. В таком неподвижном состоянии она просидела довольно долгое время. Со стороны можно было подумать, что она заснула, но на самом деле она погрузилась в отрешенную задумчивость.