Бенгт Даниельссон - На «Баунти» в Южные моря

Но как ни снаряжай корабль, успех всей экспедиции зависел в конечном счете от того, переживут ли собранные побеги хлебного дерева долгую перевозку. С присущей ему основательностью покровитель экспедиции сэр Джозеф Бенкс заблаговременно и тщательно продумал этот затруднительный вопрос, и, как только лорды адмиралтейства еще раз обратились к нему за советом, он сразу дал ясные — и, как потом оказалось, очень дельные — указания. Будучи реалистом, сэр Джозеф решил, что надо собрать на Таити не меньше пятисот побегов, чтобы довезти достаточное количество всхожих. Он советовал также посадить каждый побег в отдельный горшок и, разумеется, регулярно поливать саженцы на всем пути домой, а на этот путь может уйти до полугода.

Единственным помещением на «Баунти», способным вместить пятьсот цветочных горшков, была большая кормовая каюта, обычно служившая на военных кораблях офицерской кают-компанией, и сэр Джозеф, не считаясь с удобствами офицеров, распорядился ее расширить и превратить в оранжерею; адмиралтейство, естественно, незамедлительно выполнило его пожелание. Начали с того, что весь пол покрыли листами свинца. Затем артели столяров поручили настелить на рейки дециметровой высоты новый пол из широких досок. В досках были сделаны круглые отверстия для горшков, чтобы те не опрокинулись. На всякий случай предусмотрительный сэр Джозеф приказал также навесить в несколько рядов полки на стенах; в итоге в каюте можно было разместить целых шестьсот двадцать шесть горшков. В заключение столярам велели просверлить в полу два отверстия и под ними поставить большие бочки. Смысл этого хитроумного устройства ясен — ради экономии собирать воду, которая будет стекать из горшков. Для лучшей вентиляции под потолком с каждой стороны выпилили по три щели, а чтобы саженцы не замерзли, когда «Баунти» попадет в более холодные широты, посередине импровизированной оранжереи поставили большую железную печь, отапливаемую углем.

За ходом работ тщательно наблюдали доверенные люди Бенкса — Нелсон и Браун, которые пока составляли всю команду «Баунти». Но к концу июля было уже сделано так много, что адмиралтейство сочло нужным назначить офицера, который позаботился бы о наборе экипажа и быстрейшем оснащении корабля. Для всех последующих поколении имена Блай и «Баунти» так же неразрывно связаны между собой, как, скажем, Колумб и «Санта-Мария» или Нельсон и «Виктори», и с высот истории действительно может показаться, что Блай с первых дней, когда еще разрабатывались планы, был душой злополучной экспедиции за хлебным деревом. На деле он вышел на сцену весьма скромно и незаметно. Ведь когда Блая назначили командиром корабля, он был никому не известным офицером, лейтенантом запаса, и если его кандидатура вообще всплыла, то исключительно благодаря тому, что за него ратовало весьма влиятельное лицо.

Этим добровольным покровителем был дядя его жены, Данкен Кемпбелл, судовладелец, наживший состояние на перевозке рабов, хозяин нескольких плантаций сахарного тростника и торгового дома в Вест-Индии. С первого дня Данкен Кемпбелл был в числе тех, кто наиболее горячо добивался внедрения хлебного дерева на вест-индских островах; это благодаря ему сэр Джозеф Бенкс согласился помочь плантаторам. (Многие историки утверждают даже, будто «Баунти» первоначально принадлежал Данкену, но это неверно. Ошибка объясняется, видимо, тем, что Данкен и в самом деле предлагал адмиралтейству судно «Линке», но сделка не состоялась). Хорошо зная, насколько влиятелен сэр Джозеф Бенкс, Данкен без особого труда убедил его, что Блай — самый подходящий кандидат на должность руководителя экспедиции. Тем самым вопрос был по сути дела решен.

То, что Блай прежде всего был обязан своим назначением родственнику, бесспорно является печальным примером беззастенчивого фаворитизма, который тогда процветал в английском флоте. Но это вовсе не значит, что Блай не заслуживал такой чести. Напротив, у Блая было столько достоинств, что он, наверно, победил бы всех своих соперников, если б адмиралтейство принимало во внимание только заслуги. Больше того, смею утверждать, что по прихоти судьбы он обладал как раз темп знаниями и опытом, которые требовались, чтобы возглавлять экспедицию такого рода. Во-первых, за плечами у него были долгие годы безупречной службы на флоте. Во-вторых, он уже участвовал в плавании в Южные моря и побывал на Таити. В-третьих, он хорошо знал Вест-Индию и пользовался доверием тамошних плантаторов.

Часто можно прочесть, будто Блай был невежественным выскочкой и начал свой путь простым матросом. Но это далеко от истины.

На протяжении многих поколений предки Блая по мужской линии, как и надлежит джентльменам, были помещиками, офицерами, врачами, юристами, правительственными служащими. В соответствии с лучшей английской традицией все они, как правило, оставались верны своему родному Корнуэллу; здесь-то, в старом и достославном городе Плимуте, в семье таможенного инспектора Блая, 9 сентября 1754 года родился Уильям.

Неверно и часто встречающееся утверждение, будто Уильям уже семи лет познакомился с морем. Нет никакого сомнения, что родители очень рано решили сделать его морским офицером; известно и то, что в английском флоте даже в девятнадцатом веке брали юнгами совсем еще подростков и даже мальчиков. Но в этом случае все дело свелось к тому, что восьмилетнего Блая лишь зачислили в экипаж военного корабля. Эта предосудительная практика была очень распространена тогда в Англии, а смысл ее заключался в том, что она позволяла искусственно увеличить стаж и впоследствии быстрее продвигаться по служебной лестнице.

На деле юный Уильям Блай в семь лет только начал учиться. Об этих годах известно мало, но преподаватели у него явно были хорошие, а сам он оказался прилежным и одаренным учеником, ибо взрослым он знал математику, латинский и английский языки намного лучше большинства своих коллег. Только шестнадцати лет, то есть в 1770 году, Блай начал действительную морскую службу, причем значился матросом, хотя выполнял обязанности гардемарина. (Отсюда и ошибочное мнение, будто он начал службу матросом). Видно, Блай произвел хорошее впечатление на начальство; уже через полгода он получил и звание гардемарина. (Стоит, пожалуй, разъяснить, что слово «гардемарин» тогда обозначало должность, а не чин, как теперь, и некоторые бедняги всю жизнь оставались гардемаринами). В последующие пять лет Блай служил на трех кораблях, в том числе три года на двадцатишестипушечном фрегате «Кресчент», и основательно постиг морское дело. Этот период истории Англии был мирным, поэтому жизнь Блая не подвергалась прямой угрозе. Но морская служба сама по себе достаточно сурова и опасна, и, чтобы выдвинуться, требовалось как раз то сочетание терпения и упорства, которое отличало Блая. Самым верным способом сделать карьеру было, конечно, найти себе могущественных покровителей среди флотского начальства или в адмиралтействе. Увы, этот путь был закрыт для Блая; в итоге он и пять лет спустя все еще оставался гардемарином.