Александр Чиненков - Крещенные кровью

– Мне нужны машина и ваше полное невмешательство в мои дела и поступки, – Штерн вперил взгляд в штандартенфюрера, который сразу же вытянулся по стойке «смирно» и замер.

– Всем обеспечим, не сомневайтесь! – чеканя каждое слово, отрапортовал он.

– Тогда прикажите принести мне ужин и приготовить ванную, – сказал Штерн, возвращаясь в кресло. – Спокойной ночи, господа. Я был рад с вами познакомиться и прошу сегодня больше меня не беспокоить…

Бригитта Кранц, сидя в первом ряду, не узнавала обычно красноречивого пропагандиста. Информацию о положении на фронтах он читал сбивчиво и непонятно. Сегодня обычно ровный и четкий голос Классена звучал глухо и невыразительно. Персонал госпиталя и раненые не могли понять, чем так расстроен «птенец гнезда» доктора Геббельса. Не закончив одной фразы, он переходил на другую, потом снова возвращался к первой, уже прерванной. «Что с ним? – думала Бригитта. – Наверное, у него какое-то несчастье в семье. А может быть, дела на фронте так плохи, что Классен не решается говорить о них?»

Пропагандист, видимо, понял, что несет околесицу. Извинившись, он вышел, оставив слушателей в полном недоумении и беспокойстве.

Вернувшись в свой кабинет, женщина услышала, как звонит телефон, и поспешила к аппарату.

– Да, начальник госпиталя Кранц… Послушайте, господин зондерфюрер, я ведь уже сказала вам… Состояние вашего здоровья не вызывает опасений. И мест у нас свободных нет. Даже коридоры заняты ранеными… У вас другие сведения? Они ошибочны, уверяю вас и… Прошу больше не звонить и не отнимать у меня время!

Бригитта бросила трубку на стол. Раздраженный голос зондерфюрера все еще звучал из нее на весь кабинет. Тогда она положила трубку на рычаг.

В кабинет вошел хирург Адольф Крамер. Бригитта указала ему на стул и тяжело вздохнула.

– Кто-то хочет казаться больным и с вашей помощью сбежать в Германию? – высказал свою догадку хирург.

– Именно так, – еще раз вздохнула Бригитта и развела руками. – Операция «Цитадель» на Курской дуге всех держит в напряжении. Если наши войска не победят русских, то…

– Мы уже проиграли танковое сражение на Курской дуге, – сказал Крамер и низко опустил голову. – Теперь на разгром России нам можно не рассчитывать!

Тут опять зазвонил телефон, и потрясенная Бригитта машинально взяла трубку. Послышался мужской сердитый голос:

– Фрау Бригитта?

– Да, это я! – ответила она раздраженно. – Если вы относительно «кому-то полечиться в госпитале», господин комендант, то я здоровых людей принимать не буду!

– Я как раз и звоню вам по этому поводу, – послышался голос коменданта. – Госпиталь не дом отдыха и там места только для раненых! Фамилии тех, кто желает «подлечиться» и получить отпуск в Германию, сообщайте немедленно лично мне!

Адольф Крамер сидел, обхватив голову руками. Когда Бригитта положила трубку, он усмехнулся.

– Теперь у бравых офицеров вермахта не героическое, а чемоданное настроение, – сказал он, поднимаясь с места. – Все мысли сейчас не о победе над врагом и мировом господстве, а как уцелеть в развязанной самими же бойне…

Он вышел, что-то еще бормоча себе под нос и сутулясь. Бригитта не удерживала его. Оставшись одна, она подошла к окну и, распахнув створки, закурила. Теперь ей была понятна спутанная и сбивчивая речь пропагандиста Классена. Он знал о поражении на Курской дуге. Германией война проиграна, и эта победа советских войск окончательно сломит дух немецкой армии.

Стук в дверь. Вошел Карл Пеннер, врач из терапевтического отделения.

– Извините, фрау Бригитта, – начал он прямо от порога. – Я хочу обратиться к вам с просьбой.

– Излагай, я слушаю, – ответила она, выбрасывая папиросу и закрывая окно.

– Даже не знаю, с чего начать… – нахмурился Пеннер, топчась на месте. – Мне нужна ампула с цианидом, – ошеломил он неожиданной просьбой. – Без вашего письменного разрешения мне ее на складе не дают.

Бригитта села за стол и сложила перед собой руки.

– Прошу прощения, Карл, но для каких целей тебе понадобился цианид?

Пеннер нахмурился и провел ладонями по волосам.

– Я хочу убить себя, если попаду в руки русских.

– А почему ты считаешь, что непременно попадешь в их руки?

– Я уверен в этом. Русские громят наших на всех фронтах. Сначала нас отшвырнули от Москвы, затем Сталинград, а теперь уже и Курская дуга… Скоро начнется большое отступление, и у нас мало шансов на спасение.

– Если начнется отступление, то о раненых и медперсонале позаботятся в первую очередь.

– В первую очередь позаботятся о себе, – возразил Пеннер с уверенностью. – Раненых и нас с вами бросят на произвол судьбы. Это будет именно так, можете мне поверить!

– И вы предпочитаете умереть, а не сдаться в плен? Почему вы так боитесь русских, ведь они люди, а не звери?

Пеннер, явно волнуясь, снова пригладил волосы ладонями.

– Русские не звери, – согласился он. – Вот только жестокость всегда порождает жестокость. Наше вторжение в Россию, бесчеловечность относительно мирных жителей, сожженные города и села… Такого нам не простят. Победители не будут разбираться, кто из нас, немцев, причинил им зло. Для них все мы «проклятые фашисты», захватчики и враги, которым нет прощения. Нас будут выгребать из России, как вшей, одной гребенкой…

– Хорошо, я дам тебе ампулу с ядом, Карл, – вздохнула Бригитта. – Только прежде ты дашь мне слово использовать цианид только тогда, когда не будет иного выхода.

Их разговор был прерван стуком в дверь. На этот раз в кабинет заглянул дежурный санитар.

– Чего тебе, Ганс? – спросила Бригитта.

– К вам просится какой-то человек в гражданском костюме.

– Чего он хочет?

– Требует пропустить в кабинет и не задавать лишних вопросов.

– И все?

– Нет, он еще просил передать, что его зовут Вилли Штерн…

– Кто-кто? – быстро переспросила Бригитта, меняясь в лице. – Немедленно приведите в мой кабинет!

Карл Пеннер, понимающе усмехнувшись, покинул её. Бригитта даже не заметила этого. Она тяжело дышала в ожидании.

Топот приближающихся шагов в коридоре, скрип двери… В кабинет вошел высокий худощавый, физически крепкий человек. Русые волосы зачесаны назад. Красиво очерченный рот с припухшими губами заметно оживлял его бледное лицо.

– Господи, это ты! – воскликнула женщина, устремляясь к вошедшему. – Как я счастлива, что снова вижу тебя живым и невредимым.

– Я тоже бесконечно счастлив, душа моя, – ответил гость, жарко целуя ее в лоб, щеки, губы. – Ты стала еще прекраснее, чем была прежде! Я просто умираю от любви к тебе, голубка моя ненаглядная…

– День солнечный будет, нам на руку, – сказал Яшка-хромой. – Ну а теперь вперед и с песнями, – усмехнулся он и тихонько подтолкнул в спину Калачева и Ржавого.