Григорий Кроних - Неуловимые Мстители. Наследство Эйдорфа

– Ну кто поверит в эту вашу маску, – с досадой сказал милиционер.

– А как насчет того, что вы брата дубинкой избили, а ведь он вам сопротивление не оказывал?

– У него был нож, так что скажи спасибо, что мы его не подстрелили… И, кстати, когда вы насчет маски договорились? В машине?

– Это правда.

– У нас свидетель есть, так что отпираться глупо. Хоть вы с братом и даете одинаковые показания.

– Она же сама признается, что из-за кустов не могла ничего разглядеть!

– А ты – родственница и поэтому в любом случае будешь задержанного выгораживать. И хватит меня морочить. Где Степан живет?

Ксения продиктовала адрес. И вдруг ей в голову пришла отличная мысль.

– Позовите, пожалуйста, капитана Карпова. Он занят делом, которое может быть связано с этим нападением.

– У нас такого нет.

– Он из Баумановского района.

– Карпов? Точно?

– Николай Николаевич.

– Спрошу. Но тебе советую врать поменьше, а то с братом за компанию привлечем.

Милиция, появление которой так обрадовало в первую минуту, стала казаться чуть ли не такой же опасной, как неизвестный преступник. Ксанка никогда себе не простит, если Степку арестуют из-за нее. Нашли тоже врага негров и хулигана. Приезда капитана девушка ожидала в коридоре, а брат в камере предварительного заключения.

Карпов явился только через два часа. Он внимательно выслушал более спокойный и гладкий, но от этого ничуть не более правдоподобный рассказ Ксанки.

– И ты думаешь, что он в черной маске сидел в сквере и караулил тебя у Дома культуры после репетиции?

– Да.

– Ты же не банкир и не авторитет, чтобы устраивать такую охоту. Можно, конечно, сказать, что этот парень – маньяк, но даже полный придурок не станет среди бела дня натягивать маску… Кстати, а как там оказался твой брат? Случайно?

– Нет, он меня последние дни провожает на репетиции и обратно.

– То есть ты хочешь сказать, что кто-то выслеживал тебя, видел, что ты все время ходишь в сопровождении брата и все равно отважился напасть? Я скорее поверю в негра.

Вдруг дверь в кабинет распахнулась, и в помещение семенящей походкой вошел толстый подполковник.

– Прошу, она здесь, – отвесил он двери полупоклон.

На пороге показалась сухощавая фигура в дву бортном костюме, с таким набором орденских колодок, что позавидовал бы любой маршал. Даниил Иванович не торопясь вошел и остановился перед правнучкой. От домашнего дедушки не осталось и следа, Ксанка невольно подобралась на стуле, ожидая какой-нибудь воен ной команды.

– Второго приведите, – сказал Ларионов.

– Есть привести, – подполковник выкатился из кабинета.

– Познакомься, дедушка, – чтобы заполнить паузу, сказала уже пришедшая в себя Ксения, – это капитан Карпов.

Николай Николаевич невольно приподнялся.

– Он Степку «приголубил»? – сверля милиционера глазом, спросил Даниил Иванович.

– Нет, другой.

– Тогда ладно, – грозный старик отвернулся, и Карпов понял, что пронесло. – Пошли.

Дед Даня развернулся и вышел в коридор.

– До свидания, – Ксанка выскочила из кабинета вслед за ним. Она засеменила за ним, впервые почувствовав власть, которую, оказывается, мог олицетворять прадед. И про орденские колодки она раньше думала, что это от юбилейных медалей. Похоже, это не совсем так.

Навстречу им уже двигался подполковник со Степкой, тот шел, свесив голову. Милиционер увидел Ларионова-старшего и остановил парня за локоть.

– Задержанный доставлен! – отрапортовал он.

– Можете идти, – сухо кивнул дед, а правнук поднял голову, не веря своим ушам.

– Дедушка?

– За мной, шагом марш! – Даниил Иванович отстранил Степку и широко зашагал дальше.

– Во – влипли, – шепнула Ксанка. – Ну теперь он нам устроит!

– Все равно, я предпочитаю домашний арест, – сказал Степан на пороге отделения, не без тайного расчета на свое положение дедова любимца.

– Алло, Шварц?

– Да, слушаю.

– Привет, это Гвоздь.

– Здорово. Что так поздно?

– Дело есть. Подходи завтра к нашей скамейке к полдвенадцатому.

– Вечера?

– Зачем? Утра, конечно.

– У меня занятия в колледже. Попозже нельзя?

– Шварц, не было бы нужно, я бы вообще тебе ночью не звонил, понял?

– Понял. А зачем?

– Я ж тебя не спрашивал, зачем тебе деньги были нужны, – зло сказал Валька. – И не базарь по-пустому.

Гвоздь позвонил ночью, во втором часу. А с утра все-таки пришлось тащиться на занятия. Витя отсидел первую пару, совершенно не понимая, о чем талдычит преподаватель. С какой целью позвал его Валька? Что это за дело, которое нельзя отложить на час? Понятно только, что пришла пора отрабатывать свой долг. Не деньги, которые Гвоздь простил, а то чувство благодарности, которое он должен был по идее испытывать к доброму Вальке. Японцы это чувство называют «гири». В силу российского, а не японского воспитания Витька испытывал не благодарность, а досаду. Получается, что долг его, перекочевав из области денег в область чувств, стал безразмерным. Его нельзя измерить, а значит, и отдать. Не ошибся ли Виктор, когда согласился на прощение? Если бы удалось настоять на еще неделе… Не удалось, Валька знал, что делает. Может быть, даже с самого начала решил повесить на него эти гири. Ведь чем-чем, а добротой Гвоздь точно не славился.

После звонка Витя отловил в коридоре старосту группы и договорился, чтобы тот его отсутствие отмечал только в крайнем случае.

– Молодец, что вовремя, – похвалил его Валька, пожимая руку. – Шварц, у нас тут стрелка наметилась с Гуней, ты у нас будешь, как атомная бомба, – оружие устрашения. Куртку снимешь, да банками поиграешь, а то у нас по живому весу недобор.

– Валька, у тебя перо-то есть? – спросил первый помощник Зыря.

Гвоздь неопределенно мотнул головой.

– Возьми мое.

– Обойдусь, не на фронте. Все собрались?

– Все, – откликнулись присутствующие.

Витя огляделся: банда Гвоздя, пожалуй, была в сборе. По крайней мере те, кого он знал, уже пришли. Значит, Валька с Гуней чего-то не поделил. Дело обычное, они с детства враждовали с компанией пацанов из соседнего квартала. Последнее время ими командовал этот самый Гуня. Витька думал, что теперь эта вражда прошла, но оказалось, что нейтралитет легко может быть нарушен. Возможно, что Валька с Гуней теперь в чем-то конкуренты, по масштабам столицы живут-то они бок о бок.

Стрелка была назначена на пустыре – нейтральной территории, где в детстве они иногда играли, а иногда дрались. Гвоздь сказал правду, переговоры отправились вести сам Валька и Зыря, а от противника вышли Гуня и его подручный. Витька с остальными, как и гунинская братва, держался в тылу. Шварца такой подход вполне устраивал, влезать в валькины дела ему вовсе не хотелось. Меньше знаешь – меньше отвечаешь.