Григорий Кроних - Неуловимые Мстители. Наследство Эйдорфа

– Здрафстфуйте, фроляйн. Не бойтесь меня, – Фридрих Корф постарался улыбнуться с максимальным обаянием.

Сотрудницы архива вышли навстречу посетителю с пачками бумаг в руках.

– Я видеть, вы уже наводить порядок? Это карашо.

– Мы подумали, что…

– Это – убрать! – офицер ткнул пальцем в жаровню. – Фсе документ надо беречь!

– Хорошо, хорошо, – закивали испуганные архивистки. – Это не мы жгли, не мы.

– Порядок – раньше фсего, – наставительно сказал Корф.

– Мы постараемся, но потребуется несколько месяцев, чтобы все рассортировать и расставить по местам.

– Дфе недели – достаточно, – твердо сказал немец, – или принимайт меры!

Затем лейтенант снова обаятельно улыбнулся.

– Это есть отдел гра-до-стро-итель-сфа?

– Связь с Москвой оборвалась, – сказал Данька Мстителям.

– Вот, черт! – горячий норов цыгана не угас с годами.

А Ксанка положила на плечо мужа руку и ободряюще улыбнулась.

– Не впервой нам партизанить.

– Я тоже так думаю, – согласился командир. – Тем более что и людей у нас трохи богаче, чем у отца в 20-м было, да и припасы кое-какие собраны. При отступлении Красной армии шахты мы взорвать не успели, зато динамит с рудников весь сюда свезли. Со стрелковым оружием хуже, его придется в бою добывать. Пулемет «Максим» один, пушек нет.

– Пушки ты тоже в бою брать собрался? – ехидно спросил Яшка. – Может, и танки заодно?

– Может, и танки, – серьезно сказал Даниил. – В Гражданскую шашки да маузера было достаточно, а теперь тактика другая. Почему фашист так прет? Техники у него много. Вот этим вопросом я и предлагаю вам с Ксанкой заняться.

– Сам говоришь, что у нас один пулемет, как же с танками воевать? – спросила сестра.

– Сейчас осень, дороги развезло, а фронт все дальше отодвигается. Думаю, что немцы будут все больше техники по железной дороге перебрасывать.

– А в городе четыре железнодорожные ветки сходятся, – заметил Цыганков.

– Вот вы, ребята, и соберите боевую команду, обучите бойцов минному делу, – распорядился командир. – Потом разделим подрывников на четыре группы, и каждая будет отвечать за одну из веток «железки».

– Я бы Валерку привлек, – предложил Яков.

– У него пока другое задание, в городе, – сказал Даниил, – я от него весточку жду. Вопросы? А то мне пора с Настей медицинской частью заняться, госпиталь все никак не обо рудуем.

– Меня, Даня, племяши беспокоят, – сказала Оксана.

– Озорничают? – нахмурился отец.

– В том-то и дело, что нет!

Яша рассмеялся.

– Нашла себе заботу!

– Не скажи, Яшка… А ты объясни.

– Очень уж серьезно они втроем с Валеркиным Юркой ножики в цель кидают. Думаю, что надолго их этим не занять. А раз притихли, стало быть, что-то уже задумали.

– Точно, – сказал Ларионов, – они мне уже план разведки предлагали.

– Разведки? Вот, сопляки! – воскликнул Цыганков.

– А ты себя в их возрасте вспомни, – предложила Ксанка. – Нам в Гражданскую столько же было. Мы в эти годы с атаманом Бурнашем воевали вовсю.

– Ну, ты сравнила! – урезонил жену Яков. – Наш отряд Лютый разбил, и выбора не было.

– Если их делом не занять – в разведку сбегут или похуже что выдумают.

– Вот и бери их под свою команду, – сказал Даниил. – Пусть с другими минному делу учатся, пригодится. По крайней мере научатся взрывчатку уважать…

За дверью загремело вдруг ведро, створка отлетела, и помещение ввалился Костя.

– Лалионов тут?!

– Что случилось, Костя?

– Фасисты в Медянке, меня тетка Анисья послала! Делевню оклузили, палтизан исют!

– Много их?

– Селовек патьдесят, два глузовика и офисел на легковой.

– Вот и стрелковое оружие появилось, – сказал, вставая, Цыганков.

– Я с тобой, – вскочила Оксана.

– А я…

– А ты, Коська, мне тут нужен, – опередил Даниил.

– Да я и не военнообязанный, – молвил тот, – была охота…

Сегодня их подняли на час раньше обычного, завтрак выдали сухим пайком и погрузили на машины. Капитан Краузе нервным движением постоянно поправлял на поясе кобуру и смотрел на часы. Славкин понял, что дело предстоит необычное. Грузовики выехали за город и по раскисшей дороге двигались медленно. Капитан ехал впереди на «опеле», и пару раз легковую машину пришлось вытаскивать из грязи, в которую она ныряла по самое днище. Наконец колонна достигла какой-то станицы, солдатам было приказано окружить селение.

Георгий Александрович пинком распахнул дверь и ворвался в сени. Следом за ним вбежал румын со «шмайсером» наперевес.

– Хальт! Руки вверх!

В хате оказались старик и старуха. Она возилась на кухне, а дед подшивал валенки, готовясь к зиме.

– Встать к стене! Оружие есть?

– Да ты что, милок? Вот мое оружие, – старик показал Славкину «цыганскую» иглу.

– Не дури, дед!

Старик замолчал и встал к стене с поднятыми руками. Солдаты заглянули во все углы, перевернули кровать и сундуки, вытряхнули на пол содержимое шкафа и буфета. Давя каблуками подкованных сапог осколки посуды, Славкин с румыном вывели хозяев из дома и направились к площади. Там уже собралась изрядная толпа.

Когда-то то же самое проделывали казаки второй сотни армии атамана Бурнаша, которыми командовал бывший хорунжий, после них – красные. А немцы, кстати, тоже здесь побывали в Гражданскую. Многое пришлось перенести украинским селам, но Славкин надеялся, что это – последняя чистка. Как только сопротивление партизан будет сломлено, ни один солдат не будет врываться в мирный дом. Крестьяне будут пахать, администрация – управлять, а войска отправятся за море: в Англию и Америку.

Сам Георгий Александрович, возможно, останется тут и построит себе усадьбу, такую же, каким был его спаленный большевиками дом.

Пустые хаты стеречь смысла нет, и оцепление стянули на площадь. Место оратора, принадлежавшее когда-то батьке атаману, заняли двое – капитан Краузе и переводчик. Капитан монотонно читал приказ немецкого командования, переводчик громко повторял по-русски:

– Ми, зольдаты победоносной Германии, – переводчик говорил плохо, он был из немцев, ведь таким, как Славкин, фашисты доверяли только умирать за рейх, – осфободили фас от большефик! Нофый немецкий порядок спрафедлифый для фсех кроме бандит! Фы будете работать и платить налог. Кто помогает партизанен, тому будет расстрел! Понимайт?..

Толпа станичников, разделенная надвое, молчала. Меньшая часть, состоящая из мужчин более-менее работоспособного возраста, была окружена солдатами. Среди них оказался и «крестник» Славкина. Как понял Георгий Александрович, арестованные нужны немцам для работы на заводах и шахтах. Им обеспечен паек и ударный труд до конца войны на Востоке. Стало быть, несколько месяцев. Не слишком большое искупление за то, что люди так долго терпели коммунистический режим.