Григорий Кроних - Наследство Эйдорфа

— Она не вернулась, а еще раньше обнаружилось, что вы пропали, потому я и пришел в Юзовку. Одна проблема отпала, вы нашлись, но с сестрой, думаю, что-то нехорошее случилось. На крайний случай она могла обратиться к лейтенанту Корфу, он должен был помочь узнать судьбу Валеры и его бригады. Испугавшись, что связался с партизанами, Корф мог выдать Ксанку гестапо. Хотя ему и самому в таком случае не поздоровится.

— Точно, я сам его застрелю, — пообещал Юра.

— Сначала нужно разобраться в ситуации, попусту палить не стоит, — сказал Даниил. — Поэтому я хочу попросить Костю навести справки по своим каналам: что с Валерой и есть ли среди арестованных Оксана. Сможешь разузнать?

— А сего, смогу, — Сапрыкин шмыгнул носом. — Блатва там тозе сидит!

— Воров много, — прохрипел хозяин малины. — А которых фашисты первых поймали, так без суда сразу повесили. Теперь сидим, кто остался, по норам, как крысы, носа высунуть боимся. Братве такая власть не нравится, при советской власти и то меньше сидело.

— Не жулись, лодственник, помозем, — подтвердил Кирпич. — Связь с волей в том доме всегда делжали.

— Хорошо, но остается еще Корф, — напомнил Ларионов. — Сколько у вас людей есть?

— Да нисколько, — пожал плечами хрипатый, — мы не совслужащие, по приказу не работаем.

— Этого немца мы на себя возьмем, — солидно сказал Петька.

— На подростков и внимания меньше обращают, — заметил Юра. — Мы всюду пролезем.

Даниил внимательно посмотрел на ребят.

— Ну, хорошо, считай, уговорили. Видно, время такое, что по-другому нельзя. Только будьте осторожны, требуется наблюдать и докладывать об увиденном. Никакой самодеятельности.

— Обещаем, — не задумываясь, сказала Наташа, обрадованная сговорчивостью отца.

— А мне придется, пока патрулей много, здесь сидеть, как в штабе, — посетовал Даниил.

— Превратили малину черт знает во что, — проскрипел хозяин, сплевывая на пол. — Потом скажут, что воры на войне в штабах прятались…

С раннего утра у комендатуры появился паренек с тряпками и мылом. Он подскакивал ко всем подъезжающим машинам и предлагал помыть стекла или даже весь кузов. Поскольку шел снег, то протереть ветровое стекло требовалось всем. Шоферы платили по-разному: кто мелкой монетой, кто сигаретой, а кто и подзатыльником. Мальчишка ругался сквозь зубы, но продолжал предлагать услуги другим водителям.

Ганс, как обычно, подал машину к полдевятого, а без четверти девять «опель» остановился у крыльца комендатуры. Паренек с тряпкой подошел к автомобилю.

— Пока свободен, Ганс, машина понадобится мне в 12.00, — сказал Корф, выходя.

— Так точно, господин лейтенант!

— Протереть стекло? — подросток отполировал в воздухе воображаемую поверхность, справедливо больше надеясь на жест, чем на слова.

— Давай! — разрешил Ганс тоже жестом. Затем он уплатил мелкую монету и укатил.

Сунув заработок в карман, Юра отошел на противоположную сторону улицы.

— Видал? — спросил он у Петьки, болтающегося перед витринами магазинов и офицерского кафе.

— Это он?

— Точно, я слышал. Шофер по имени Ганс назвал его лейтенантом, да и машина марки «опель».

— Что еще узнал?

— Он приказал подать автомобиль к двенадцати, — припомнил Юрка. — Так что можешь отлучиться, а я еще покручусь минут двадцать, а то нехорошо бросать работу в самый разгар.

— Желаю успехов на новом поприще, — Петька покровительственно похлопал приятеля по плечу. — Сам виноват, что немецкий язык в школе лучше всех знал… Ладно, пойду насчет транспорта узнаю, на своих двоих нам за «опелем» не угнаться. Кирпич с Наткой собирались велосипед поискать.

За двадцать минут до полудня Юра снова появился на трудовом посту с тряпкой в руке. На его удивление он заработал кучу мелочи, марок на двадцать наберется. Правда, какие-то местные мальчишки обозвали его фашистским прихвостнем и бросили пару камней, но главное, что, не вызывая подозрений, он мог видеть всех офицеров, и Корф мимо не пройдет. Юра начал нервничать, но без пяти минут двенадцать через улицу появился Петька на велосипеде, а ровно в полдень из подъезда вышел лейтенант. Мальчишка мгновенно вырос рядом с капотом и повторил утренний жест. Ганс отрицательно помотал головой, но Юра услышал слово, произнесенное офицером: «гестапо». Едва машина уехала, как парень оказался на противоположной стороне.

— Он едет в гестапо.

Петька кивнул и, нажимая педали, скрылся в соседнем дворе. Велосипед медленнее машины, зато может проехать напрямую там, где никакой «опель» не протиснется. Юра вернулся на «работу», поболтался еще несколько минут, а потом отправился следом за Петькой.

По прямой ходу было минут пятнадцать, как и езды, но приходилось брести через сугробы и грязь. Петька, не изменяя себе, занял позицию напротив здания гестапо.

— Ты бы поближе подошел, — сказал Юра, — мне нельзя, меня видели.

— Я языка не пойму.

— Фамилию или имя все равно поймешь, давай!

Петька кивнул, принимая довод, выкрутил на передней шине ниппель и оседлал велосипед. Сделав крюк, он спрятался за афишной тумбой и стал ждать Корфа. Изнывая от безделья, друзья с трудом сдерживали свои деятельные натуры. Оказывается, ремесло сыщика не такое интересное, как описано в детективах. Почти через час появился на крыльце лейтенант в распахнутой шинели. Петька нажал на педали и, подкатив к «опелю», сделал вид, что вдруг заметил спущенное колесо. Машина стояла в стороне от караула на дверях, и солдаты едва покосились на подростка. Он закрутил ниппель, достал насос и быстро подкачал шину. Корф помедлил на тротуаре, словно не зная, что делать дальше. Затем он сел в автомобиль. Петька уже оседлал велосипед и одновременно сел на хвост «опелю». Условленным заранее жестом он показал Юре, чтобы тот шел домой. Подросток так и сделал, а по дороге истратил дневную выручку на хлеб и сало.

На улице стемнело, картошка в чугунке у Натки разварилась, а Петька все не появлялся. Все сидели и убивали время картами, а Даниил начал нервно ходить по подвалу, заложив руки за спину.

— Що ты как на прогулке, начальник? — прохрипел хозяин. — Хлопец у тебя боевой, вернется.

— То-то и оно, что боевой… А вокруг сплошные фрицы.

Наконец раздался долгожданный стук, и Костя впустил подростка с велосипедом.

— Такая зараза! — Петька в сердцах бросил свою машину. — Ведь на самом деле колесо спустило, пришлось на себе тащить драндулет.

— А мы волновались, — сказала Натка.

— Чего узнал? — сухо спросил Юра, чувствуя невольную вину от того, что не помогал товарищу.

— Я ж тебе показал, — напомнил Петька, садясь сразу к столу. — Есть хочу ужасно!

— Давай на руки солью, — предложила сестра.