Григорий Кроних - Наследство Эйдорфа

Не найдя за собой никаких других грехов, Славкин отправился в гестапо. Его направили в кабинет к самому главному начальнику, но в утешение выдали также пропуск на выход.

— Ефрейтор Славкин по вашему приказанию явился! — доложил Георгий Александрович сухому немцу в черном мундире с одним золотым погоном.

— Садитесь, — кивнул тот и тут же пометил что-то в блокнотике.

Бывший хорунжий сел на указанный стул и обнаружил, что он привинчен к полу, словно в камере для допросов.

— Я вызвал вас, чтобы расспросить о кое-каких событиях и людях. Память у вас хорошая, ефрейтор?

— Так точно, господин штурмбаннфюрер!

— Расскажите все, что знаете о Валерии Мещерякове и коротко о банде Мстителей.

— Мстителей? Значит, кто-то о них еще помнит? — удивился Славкин. — Только коротко не получится.

— Не теряйте времени.

Георгий Александрович принялся рассказывать историю более чем двадцатилетней давности. Как он служил сотником в армии батьки Бурнаша и как Мстители мешали их планам, выкрадывая заложников, пряча зерно, устраивая засады. Как погиб Сидор Лютый — личный враг Неуловимых Мстителей, как пришлось самому Славкину бежать после Гражданской в Германию. Историю, произошедшую в Штольберге, Георгий Александрович постарался сократить сильнее, поскольку принимал в ней более активное, но не слишком удачное участие. Со смертью Бурнаша связь с СССР прервалась, их разведка перестала существовать и о Мстителях больше информация не поступала.

— Не сомневаюсь, что кровавые заслуги этих дьяволов советская власть высоко ценила. Наверняка все Мстители сделали хорошую карьеру, — заключил хорунжий свой рассказ.

— Сделали, — подтвердил штурмбаннфюрер. — Вы упомянули агента Дрозда, как его настоящее имя?

— Александр Карлович Вернер, он был выходцем с Украины, служил управляющим у богатого купца.

— Его вербовка в разведку была добровольной?

— Да, но у него были какие-то дела в Юзовке. В разведке о них никто не знал, но последние сообщения Вернера не отличались точностью. Мы его подозревали в предательстве.

— Вы были знакомы с его семьей?

— Нет, мы вели наблюдение. Знаю только, что у Дрозда остался сын. Кстати, Мещеряков, будучи в Кельне по заданию ЧК, заходил в дом Вернеров.

— Интересная деталь, — задумался гестаповец. — Подробности визита известны?

— Нет, подслушивающей аппаратуры тогда не было и…

— Ясно. Семья Вернера поддерживала какие-либо контакты с Россией?

— Не знаю, господин штурмбаннфюрер.

— А кто знает?

— Может быть, только штабс-капитан Овечкин, он занимался какое-то время делами после отставки полковника Кудасова. До войны он проживал в Кельне.

Штурмбаннфюрер аккуратно записал адрес капитана на отдельном листке.

— Кого из банды Мстителей вы сможете опознать, ефрейтор?

— Мещерякова, его сообщницу Юлю, Даньку Ларионова, если он сильно не изменился с тех пор, как служил у Бурнаша казачком. Еще легко узнать Яшку-цыгана, у него яркая национальная внешность, а возраст у всех Мстителей — около сорока лет.

— Возможно, вы мне еще понадобитесь, ефрейтор Славкин.

— Разрешите идти? — Георгий Александрович снова вытянулся по стойке смирно.

Обыскав все хозяйство партизанского отряда, Даниил с помощниками нашли только два больших листа чистой бумаги, да и та оказалась оберточной. Здание губчека перестраивалось дважды, и третий необходимый лист пришлось склеивать из тетрадных страничек. Линейки и карандаши отыскались в сумках у Натки и Юры, вместо ластика было решено применить смолу.

После этих сборов началось самое сложное — непосредственное черчение. Главными чертежниками стали Даня и Яша, поскольку именно они прослужили в этом доме много лет. Яшке казалось, что он помнит в здании, покинутом пару месяцев назад, не то что расположение кабинетов, а каждую щербинку на ступеньках и трещинку на стене. Но когда на бумаге появились первые линии, началась чертовщина. Сначала никак не удавалось сосчитать количество окон на фасаде, затем вышло так, что на противоположной стене окон оказалось меньше. Кабинет начальника почему-то превратился в узкий пенал, а в красном уголке образовалось шесть углов вместо четырех. Когда углы выровнялись, не осталось места под кабинет, в котором Яша просидел три последних года. Чувствуя себя посрамленным, Цыганков заглянул через плечо командира и, о чудо, увидел в его чертеже точно такую же неразбериху. Оказывается, такое простое с виду дело требовало большого опыта.

Его решено было позаимствовать у Юли, которая была инженером. Заодно друзья позвали и Настю. Совместная работа пошла быстрее. Юля первым делом подтвердила, что количество окон по обеим сторонам здания действительно разное. Затем несущие стены разбили дом на сектора, в которых размещать прямоугольники кабинетов стало значительно проще. Настя едва успевала стирать только что рожденные нетвердой рукой интерьеры.

Каждый из главных чертежников выработал свою методу: Данька высунул от усердия язык, Яшка сел на подвернутую под себя ногу, и работа закипела…

— Ваше поведение, лейтенант, представляется мне все более подозрительным, — говорил главный гестаповец, тыча в листки перед собой. — Вы скрыли от меня многие факты!

— Я не хотел отнимать ваше время на ненужные детали, господин штурмбаннфюрер, — Вернер вынужден был стоять навытяжку, больше шеф в своем кабинете ему сесть не предлагал.

— Более того, у меня имеются свидетельские показания, что вы еще с двадцатых годов знакомы с Валерием Мещеряковым!

— Да, я давно знаю своего врага в лицо, — подтвердил Альберт, — но что это меняет? Мой отец погиб в Юзовке, сражаясь с большевиками, это отражено в моем личном деле. Для вас, штурмбаннфюрер, Мещеряков и другие неуловимые Мстители стали врагами в июне 1941-го, а для меня они всю жизнь были личными врагами.

— Ваш отец действительно погиб в этом городе, но при очень загадочных обстоятельствах. А его шифровки в белогвардейскую разведку не отличались особой точностью.

— В Берлине нашли время, чтобы достаточно детально ознакомиться с моим делом, и там меня сочли вполне заслуживающим доверия.

— Я придерживаюсь другой точки зрения, лейтенант, и запрещаю вам заниматься делом Мещерякова! Понятно?

— Так точно, господин штурмбаннфюрер… Хотите — скажу как поймать, например, цыгана?

— Вы свободны, — гестаповец высокомерно отвернулся.

Вернер щелкнул каблуками и вышел из кабинета. В коридоре он закурил. Письменный приказ об его отстранении от дел начальник напишет не скоро. Он привык, что его приказы выполняют беспрекословно. Значит, время по крайней мере сегодня у него есть. Альберт бросил сигарету и спустился в подвал.