Райнер Шрёдер - Амулет воинов пустыни

К моменту, когда караван остановился для полуденного отдыха, у хабира уже не было никаких сомнений в том, что неизвестные всадники идут по их следу. Чужаки тоже свернули на запад. При этом всадники даже не догадывались, что они обнаружены — им не могло быть известно об остроте зрения двух бедуинов.

— Что это может означать? — испуганно спросила Беатриса. — Это мамелюки, которых послал за нами эмир?

— Нет, это не солдаты, — ответил ей Морис. — В этом наш хабир уверен.

— Кто же они такие?

— Возможно, это гораздо более опасные враги, чем мамелюки, — мрачно пробормотал Мак-Айвор.

По лицу Беатрисы было видно, как сильно она испугана.

— О ком вы говорите?

— У тамплиеров никогда не было недостатка в недругах, дорогая Беатриса, — уклончиво ответил Морис. — Но не стоит больше спрашивать о них. Чтобы избежать опасности, нам надо посоветоваться с хабиром и Джамалом.

Селим Мабрук и Джамал молча слушали реплики, произносимые на языке франков. Наконец хабир спросил:

— Ведь вы думаете, что эти всадники — те самые люди, из-за которых мы покинули Аль-Фаюм на день раньше. Не так ли?

Герольт пожал плечами.

— Об этом мы сможем узнать только тогда, когда они нападут на нас.

— Это опасные люди? Они военные? — спросил хабир.

Тарик кивнул.

— Если это те самые люди, о которых мы думаем, то караван в большой беде. Они опаснее змеиного гнезда, в которое случайно наступили ногой. Они опытные воины и убивают без всякой пощады.

Лица бедуинов не изменились. Их жизнь состояла из постоянных опасностей, и каждый из них умел обращаться с копьем и симитаром.

— Для того и вертится колесо судьбы, чтобы сбивать с толку, испытывать и утешать, — произнес хабир. — Кто сегодня пьет из золотого кубка, завтра получит деревянную кружку.

— Если это наши смертельные враги, схватки с ними избежать не удастся, — сказал Мак-Айвор, полагая, что бедуины все еще не прониклись серьезностью положения. Но он ошибся.

— Это я понял из первых твоих слов, Железный Глаз, — сказал Селим Мабрук. Во время первого ночного привала хабир услышал, как при обращении к Мак-Айвору эту кличку использует Джамал, и с тех пор стал называть рыцаря так же. — Давайте подумаем, как мы можем использовать свое преимущество. А оно заключается в следующем: ваши враги еще не знают, что мы их заметили.

— Наверное, они хотят напасть на нас ночью, — сказал Морис, — когда мы разобьем лагерь и ляжем спать. Эти черти преданы злу. Они — бесчестный сброд, предпочитающий нападать сзади, исподтишка, а не в открытом бою, как благородные воины.

— Значит, их надо держать в уверенности, что мы их не заметили, и дать им возможность напасть на наш ночной лагерь, — спокойно сказал хабир. — Когда они заметят, что оказались в ловушке, будет слишком поздно спасаться от наших клинков.

— Как же ты собираешься устроить им засаду здесь, в пустыне? — удивился Герольт. — Ведь тут совершенно негде спрятаться.

— Опыт — отец мудрости, юный франк, — ответил Селим Мабрук с хитрой улыбкой. Он погладил свою черную бороду, из которой посыпался песок. — Пустыня позволяет устроить тысячу засад.

— Скажи, что ты имеешь в виду, — потребовал Тарик.

— Незадолго до наступления ночи мы пройдем еще много хурдов — странствующих дюн. А за ними нас ждет серир — полоса каменистой пустыни шириной примерно в половину фарсанга. Там мы и разобьем свой лагерь, который будет хорошо виден с дюн. Такое расположение станет непреодолимым соблазном для людей, решивших на нас напасть.

— Прекрасно. Но, наверное, я прослушал самую важную часть плана. Я имею в виду ловушку, — иронично заметил Морис.

Селим с легким упреком посмотрел на него.

— Терпение, пылкий франк, — это ключ ко всему. Тот, кто умеет терпеть, все равно добьется своего, даже если ждать ему придется долго. Ночью мы увидим, сколько терпения и самоотверженности вы способны проявить.

И хабир рассказал рыцарям, какую ловушку он придумал.

Хасан лежал, спрятавшись за гребнем одной из последних дюн, подступавших к каменистой пустыне, и напряженно всматривался в сторону, с которой должны были подойти преследователи. Впрочем, никто из путников не верил в то, что враги осмелятся напасть на них до наступления темноты. Ведь это свело бы на нет тактику неожиданности, на которую преследователи наверняка рассчитывали. С началом сумерек они должны были прибавить ходу и подойти поближе. В том, что всадники собираются напасть, никто не сомневался. Поведение чужаков показывало, что им были неизвестны законы пустыни, и долго подвергаться ее опасностям они не собираются.

Позади Хасана, в долине между двумя дюнами, проводились последние работы. Там готовили ловушку. Мешки, наполненные дровами и кормом для верблюдов, с помощью кольев для шатра и веревок закрепили в вертикальном положении на седлах рыцарей. Кроме того, на землю были поставлены два других мешка. На один из них был нахлобучен котел, покрытый платком. Мешки были закреплены с помощью агали — ночью издалека эти куклы можно было принять за людей. Другие мешки бедуины прислонили к седлам — их общее число было равно количеству всех путников.

Между тем Джамал начал ладонями рыть яму на склоне дюны, вершина которой служила Хасану наблюдательным пунктом. При этом шейх равномерно разбрасывал песок в стороны.

— Этого должно хватить. Забирайтесь, — сказал наконец Джамал, жестом подзывая рыцарей. — Для других время еще наступит. Ждите, скоро стемнеет.

— Вот уж не ожидал, что окажусь в горячем песке. Совсем как ваш хлеб, — сказал Мак-Айвор. Он схватил свой меч и взял у Гариба кусок полотна, отрезанного от шатра.

— Помоги нам, Боже и Святая Дева, чтобы все окончилось благополучно! — воскликнула побледневшая Беатриса.

Четыре рыцаря, вооруженные мечами и ножами, подошли к шейху и улеглись в яму на животы, к которым прижали свое оружие.

— Старайтесь шевелиться как можно меньше, — предупредил их Джамал. — От вашей выдержки будет зависеть, получится ли у нас заманить врагов в ловушку или нет.

Затем бедуин накрыл рыцарей полотном и забросал их песком слоем в несколько вершков. Лишь у изголовья оставил узкую щель.

Затем он ушел к каравану, на ходу заметая следы засады. Вскоре караван снова пришел в движение и пересек склон последней дюны, за которой были расставлены похожие на людей мешки. Там хабир и разбил ночной лагерь, с виду совершенно беззащитный.

— Никогда не думал, что окажусь погребенным заживо. Тем более в этой печке, — стонал Морис. Как и другие рыцари, он обливался потом. Песок продолжал отдавать дневное тепло, и тамплиеры чувствовали себя так, будто лежали на раскаленных углях.

— Да, изжариться здесь — это еще полбеды, — прохрипел Мак-Айвор. — Уверены ли вы, что сможете после этого испытания держать в руках мечи?