Бен Кейн - Дорога в Рим

Сзади донесся окрик Йовины, и Фабиола невольно замедлила шаг. Тут же послышался презрительный хохот громил, который мгновенно стих: старуха с воплями кинулась на врагов, раздались крики боли, приглушенный шум ударов — и Йовина замолкла. Фабиола прикрыла глаза: она уже знала, с каким звуком меч входит в человеческое тело. Она мысленно попрощалась с Йовиной. При изрядно тяжком нраве та все равно была воительницей. Да вознаградят боги ее храбрость.

Оба привратника встретили рассказ Фабиолы уважительными кивками.

— Может, она даже кого-нибудь убила, — удивленно пробормотал Веттий.

Прошло немного времени, и Фабиола всерьез засомневалась, не рано ли она посчитала битву проигранной. В узком коридоре, где нападать можно только по одному, отбиваться от врагов было легко, и защитники геройски стояли насмерть, лишь бы не пропустить головорезов Сцеволы во внутренний двор. Враги потеряли больше дюжины бойцов, трупы валялись в коридоре плотными грудами, так что бандитам приходилось через них перелезать, подставляясь под удары охранников.

Фугитиварий, впрочем, быстро сориентировался. Отозвав бойцов, он выкрикнул какие-то приказы, которых Фабиола не расслышала. Затем наступила тишина.

Теперь Фабиола боялась другого: неизвестности.

— Неужели ушли? — Она взглянула на Бенигна.

— Сомневаюсь.

— Что они задумали?

Бенигн тяжело вздохнул.

— Будь я их главным, поставил бы на крышу лучников и копейщиков. Чтобы перестрелять нас сверху.

Встревоженная его словами, девушка оглядела крыши вокруг двора — пусто. Однако Бенигн прав: скоро их перебьют по одному. Как рыбин в бочке.

— Мы все погибнем, — прошептала она.

— Похоже на то, — согласился Бенигн. — Погибнуть ради тебя — о большем и мечтать нельзя.

Веттий рядом с ним одобрительно хмыкнул, и, отвечая на удивленный взгляд Фабиолы, Бенигн объяснил:

— Ты всегда с нами обращалась как с людьми. Это дороже всего.

От мягкой улыбки Бенигна Фабиоле стало еще тяжелее. Она едва собралась с силами, чтобы заговорить.

— Когда придет конец… — Голос ее пресекся, несмотря ни на что, ей вдруг стало жаль умирать. И теперь, когда смерть маячила уже рядом, в девушке появилась незнакомая прежде покорность. — Сцевола меня однажды чуть не изнасиловал. Я не хочу, чтобы это повторилось. — Она умоляюще взглянула на обоих охранников. — Прошу вас как друзей: убейте меня прежде, чем до этого дойдет.

Лица привратников разом вытянулись. Они тоскливо поглядели друг на друга и вновь на замолкшую Фабиолу, у которой перехватило горло. На глазах обоих бойцов выступили слезы, однако, ни разу в жизни не выказав трусости, стражники и сейчас не собирались увиливать от возложенного на них долга. Бенигн кивнул первым, за ним склонил голову Веттий.

— Спасибо! — едва удерживаясь от нахлынувших чувств, прошептала Фабиола.

Спросить девиц, хотят ли они такого же исхода, она не успела.

Бандиты, незаметно подкравшись с противоположной стороны крыши, влезли на кромку, выходящую к внутреннему двору, и немедленно начали атаку. В защитников Лупанария полетели копья и стрелы. Враги метили исключительно в мужчин — и на таком близком расстоянии неминуемо попадали в цель. Первое же копье угодило широким наконечником в спину Веттию и наклонно вошло в грудную клетку. Привратник под тяжестью удара подался вбок, и наконечник, пронзив легкие и диафрагму, на глазах ужаснувшейся Фабиолы вышел спереди, прорвав на животе тунику. Колени Веттия подогнулись.

— Нет! — закричала Фабиола.

Веттий, тщетно пытаясь выговорить хоть слово, с шумным вздохом осел на землю, выпустив из рук дубину; кровь мгновенно пропитала тунику и разлилась лужей под телом. Неверной рукой пытаясь дотянуться до древка, торчащего из спины, привратник закрыл глаза. Даже при его силе с такой раной не повоюешь. Ему оставалось лишь истекать кровью и ждать смерти.

Фабиола в панике оглядела двор. Бандиты Сцеволы сыпали с крыши стрелами и копьями, по-прежнему целя в тех, кто мог сражаться. Веттий и еще трое лежали на земле — кто раненый, кто убитый. В нескольких девиц попали шальные стрелы, над двором повисли истошные вопли, только усиливая ужас тех, кто еще оставался жив. Кухонные рабы со стонами и воплями сбились в жалкую кучку, и лишь один Катий, схватив упавшее на землю копье, запустил им обратно в кого-то из громил, засевших на черепице. Ободряющие крики Фабиолы ничего не меняли — и неудивительно: рабы никогда не держали в руках меч, а уж владеть им не умели и подавно. Двор на глазах превращался в место кровавой бойни, напоминая виденные ею поля сражений, и казался девушке уменьшенной копией Алезии — не хватало лишь мух и стервятников. Впрочем, к завтрашнему дню недостатка в них не будет, сходство станет полным.

Теперь бой вели только Фабиола с Бенигном и трое стражников, однако против обстрела они были бессильны, оставалось лишь прятаться за телами и, временами подбирая вражеские копья, пускать их обратно в бандитов. Этого было мало: головорезов на крыше насчитывался уже десяток, а защитники потеряли еще одного бойца. Фабиола видела, что в коридоре кто-то уже раздвигает наваленные тела, и вскоре из обеих дверей во двор повалили новые враги.

Указав на них остальным, Бенигн придвинулся к Фабиоле.

— Пора? — с непривычной для него тревогой спросил он.

У девушки пересохло во рту, по коже прошел озноб. В руке Бенигн сжимал неизменную дубину, вымазанную кровью и мозгами, поверх которых налипли волосы. Стоит Фабиоле кивнуть — и слой крови и мозгов станет еще толще. Чувствуя, как предательски подкашиваются ноги, она набралась мужества для ответа, как вдруг сзади кто-то крикнул — последний из охранников, защищавших вход, упал, пронзенный мечом, за ним показался Сцевола. Фугитиварий даже не нагнулся вытащить меч из упавшего тела. Не сводя глаз с Фабиолы, он сомкнул большой и указательный пальцы правой руки в кольцо и, облизнув губы, указательным пальцем левой несколько раз плавно ткнул в образовавшееся отверстие. Жест вышел вполне красноречивым.

— Я пообещал, что дам попользоваться тобой всем своим парням, — крикнул он. — По очереди, конечно!

Фабиола больше не могла выносить нарастающего страха. Уж лучше смерть, чем этот подонок, не говоря уже о его подручных.

— Да, — кивнула она Бенигну, выпуская из рук гладиус. — Пора.

Бенигн поглядел на хозяйку испытующе, словно проверяя ее решимость, и вновь поднял дубину.

— Повернись спиной, госпожа, — тихо велел он. — И закрой глаза.

Фабиола повиновалась, стараясь не думать о том, что последует дальше. Перед глазами вспыхивали фрагменты былого, по большей части печальные. Вся жизнь прошла без толку, совершенно напрасно… Напоследок пришло единственное радостное воспоминание: Ромул, с довольной улыбкой сообщающий ей, что Гемелл послал его с письмом к самому Крассу. «Митра, — в слезах взмолилась она, — пусть Ромул будет жив и здоров! Дай ему долгую жизнь! Более счастливую, чем у меня!»