Зигфрид Обермайер - Храм фараона

Парахотеп диктовал одновременно два послания и заставил Мозе долго ждать в пыли, пока повернулся к нему.

— Твоя слава вожака и смутьяна опередила. Ты настраиваешь своих братьев по племени против Благого Бога, доходишь в своей дерзости до того, что отдаешь приказы, которые препятствуют им выполнять свой долг. Это государственная измена, Мозе, и она может караться смертью. Оправдай себя!

— Высокочтимый, хабиру не подданные царя, они свободные кочевники и пастухи, им с давних времен было разрешено кормиться со своими стадами в окрестностях Питома. Это разрешение не было ограничено никаким условием, и ни фараон, да будет он жив, здрав и могуч, ни кто-либо из его почтенных предшественников не отменяли этого разрешения.

Тут Парахотеп понял, что перед ним не глупый пастух, а хитроумный молодой человек, знающий, о чем говорит. Внешность у него была невзрачная, на гладком юношеском лице только глаза привлекали внимание. Они вспыхивали, как огненные угли, это были глаза человека, который не смирится, глаза предводителя, вождя.

— То, что ты говоришь, верно, Мозе. Однако это противоречит всякому праву и закону нашей страны — люди твоего племени на землях Кеми живут, не платя никаких податей. За последние годы численность хабиру так увеличилась, что вы утаскиваете хлеб у египтян прямо из-под носа. Вначале вас были сотни, теперь же тысячи. Все мы, от полевого раба до верховного сановника, служим нашему царю, и каждый выполняет свою работу. Почему же мы должны делать исключение для хабиру? Вы презираете наших богов, но при этом кормитесь от нашей земли, да еще и ничего не даете за это. Сейчас вы понадобились Благому Богу для строительных работ и можете считать счастьем, что он не призвал вас раньше. Ныне вы заплатите давно не плаченные вами налоги, и больше ничего!

— Хорошо, но это египетский закон, которому мы как свободные кочевники не хотим подчиняться. Позволь нам уйти из Кеми, главный советник. Мы пойдем дальше на север и не будем больше кормиться на ваших лугах. Позволь нам уйти, главный советник!

Рамзес, который слышал через открытую дверь весь разговор, в это мгновение вошел в зал.

Парахотеп воскликнул:

— Благой Бог, сын Солнца и господин Обеих Стран!

Мозе снова бросился на землю.

Рамзес сел и произнес с плохо скрываемым гневом:

— Послушай, что скажет тебе Богоподобный! Тот, кто не уважает наших богов и не признает наши законы, должен удалиться. Однако сначала вы должны заплатить за то, что вам предоставлялось в течение столетий. До этого хабиру занимались легкой работой по обжигу кирпичей, солому для сечки собирали и готовили другие. Это дело я сейчас передаю вам, не меняя установленного количества кирпичей. Вы ленивая, шумная свора, и вы наконец должны почувствовать, что в Кеми есть право и закон. Если до моих ушей дойдет, что ты перечишь моим законам, я велю отрезать тебе уши и отправлю тебя в каменоломни Суенета!

Рамзес вскочил и покинул зал.

— Поднимись, Богоподобный покинул зал!

Мозе встал. Он трясся, как в лихорадке, глаза у него горели.

— Почему фараон наказывает нас? Что ему сделал мой народ? Мы хотим всего лишь жить в мире и служить нашему Богу.

— Вашему богу! — Голос главного советника звучал издевательски. — Какому богу? Как вы его называете? Как он выглядит? Где его храм? Это новый бог? Мы не имеем ничего против Ваала, и Иштар почитают в Мемфисе. Мы уважаем чужих богов, как бы они ни назывались. Так назови мне его имя, Мозе!

Молодой человек поднял руки:

— Это не новый Бог, а совсем старый, Он существует целую вечность и будет существовать вечность. У Него нет имени! У Него нет храма! Его изображений нет! Кочевники передвигаются по стране, разве они должны таскать с собой статуи и храм? Мы носим нашего Бога в сердце, Он в нас, и некоторые слышат Его голос. Мы приносим Ему жертвы по праздничным дням, как делаете вы для своих богов, однако мы жертвуем не многое, но самое дорогое, одно-единственное.

Главный советник насмешливо улыбнулся:

— То же самое делаем и мы. Если я курю благовония перед Птах, Амоном, Озирисом, Мут, Изидой, Хатор и другими, я приношу жертву божеству, которое, чтобы облегчить людям почитания себя, выступает во многих образах. Однажды уже была предпринята попытка приучить народ к одному Богу, и эта попытка сорвалась. Тем не менее, мне кажется, что египтяне и хабиру, хетты и митанни, ментиу и шазу в основном молятся одному божеству, хотя называют его по-разному или же никак не называют.

Эти примирительные слова не проникли в сердце молодого Мозе, который некоторое время назад сорвал скарабея с шеи.

— Есть только один Бог, и Он избрал нас Своим народом. Больше мне сказать нечего.

— Возвращайся в Питом и придержи язык, если хочешь его сохранить. Я велю тебе самому сообщить своим братьям по племени, что повелел вам фараон, и горе тебе, если я замечу, что ты вновь мутишь воду. Ты уже был египтянином, Мозе, лучше бы тебе было им и оставаться. Перед тобой лежит тяжелый путь, и да сохранит тебя твой безымянный Бог от беды. Только я думаю, что египетские боги сильнее, и в конце концов они одержат победу.

С тех пор как удачный набег на храм Амона сделал разбойников пустыни богачами, можно было почувствовать изменения. Некоторые из них вскоре после этого исчезли со своей долей добычи, другие без разрешения отправлялись в Мемфис, чтобы там потратить золото в пивных. Тех, кто возвращался, Меру заковывал в цепи и наказывал ударами палок, лишением пищи. Это возбудило злость, и все чаще раздавались голоса, которые говорили, что новый Себек лучше бы занялся планированием новых предприятий, чтобы пополнить сокровищницу, вместо того чтобы наказывать людей, которые позволили себе немного погулять.

Ответственный за разведку Земля несколько дней назад бесследно исчез, и Меру должен был принять во внимание, что один из его ближайших подручных был где-то схвачен и выдал укрытие банды. Меру не был трусоват, не заботился о будущем, однако растущее чувство неуверенности доставляло ему беспокойство. У Меру было ощущение, будто он сидит в старой рассыпающейся лодке, которая удалилась от берега, пляшет на волнах и медленно наполняется водой.

Каждый день здесь их могли обнаружить ниу. Тогда бы разорение храма вышло наружу, и они все вместе погибли бы ужасной смертью на костре.

Меру созвал Воздуха и Воду на совет.

— Большая добыча испортила наших людей, — начал он, когда все собрались. — Некоторые рассчитывают на то, что могут взять свою долю и начать жизнь добропорядочного человека. Эти люди представляют большую опасность для нас. Где, например, может быть Земля? Не ринулся ли он прямо к верховному сановнику и не хочет ли купить себе свободу ценой предательства? Может быть, ниу уже идут по нашему следу и ждут лишь ночи, чтобы напасть на нас.