Симона Вилар - Лазарит

Рядом внезапно прозвучал голос Робера де Сабле:

— Думаю, ваша сестра права, мессир, и нам тоже следует присоединиться к поздравляющим.

Уильям де Шампер и Робер де Сабле, плечо к плечу, опустились на колени перед королем и его супругой. Миг был и в самом деле радостный, и маршал, обычно скупившийся на изъявления чувств, улыбался, произнося слова приветствия и пожелания. Будучи одним из высших лиц в ордене, он владел искусством сказать необходимое слово в нужный момент. С той же улыбкой он и отступил, мягко отстранившись от устремившейся к нему сестры, которая, похоже, была не прочь опереться на его руку. Пусть иные рыцари, вьющиеся вокруг Джоанны, осыпают ее знаками внимания. Сестре пора уяснить, что его единственной и истинной семьей являются собратья по ордену.

Несмотря на то что толстые стены капеллы хорошо защищали от зноя, при таком стечении людей духота здесь стояла невообразимая, и гости с явным облегчением выходили на воздух.

Когда король с королевой показались на ступенях Лимассольского замка, отовсюду понеслись радостные крики, в воздух взлетели десятки белых голубей. Почтить новобрачных у стен замка собрались не только воины-крестоносцы, но и жители Лимассола. Молодые девушки бросали охапки цветов под ноги венценосной четы, а облаченные в долгополые ромейские одежды киприоты и их жены приветствовали Ричарда и Беренгарию по-гречески, не обращая внимания на своего бывшего повелителя, державшегося в тени. Шум стоял оглушительный, бродячие собаки заливались лаем, и рыцарям, оказавшимся в этот миг в седле, приходилось прилагать немало усилий, чтобы сдерживать испуганных скакунов.

Лимассол оказался слишком мал, чтобы вместить многотысячную армию, поэтому воины разбили лагерь на окрестных холмах, расцветив их пестрыми стягами, вымпелами и множеством гербов. Между шатрами и палатками уже были расставлены длинные столы, ибо Ричард повелел устроить пиршество для всех крестоносцев, не скупясь на угощение.

Сам же король и знатные гости под звуки труб и рогов прошествовали по увитой цветущими розами галерее и вступили под широкие своды зала, где уже располагались «покоем» столы, ломившиеся от самых изысканных яств. Май на Кипре — благодатная пора; легкие занавеси на широких окнах зала были присобраны, а за ними виднелись роскошно цветущие сады, окружавшие королевскую резиденцию. На легком ветру колыхались перистые листья пальм, и далеко тянулись ряды стройных кипарисов.

Для прибывших с сурового севера крестоносцев все здесь казалось в диковину. Не было никакой нужды устилать для тепла каменные полы замка тростником или соломой — и благодаря этому все покои казались светлыми и необыкновенно чистыми. Пятна солнца лежали на розоватых мраморных плитах и глянцевитых колоннах, и повсюду было так светло, что никому и в голову не пришло потребовать зажечь факелы.

Здешние яства также выглядели непривычно: пироги с мясной начинкой и паштеты соседствовали с горами фруктов и зелени, хлеб был необычайно мягкий и настолько воздушный, что его нельзя было использовать, как на севере, в качестве тарелки. Для каждого гостя был поставлен особый столовый прибор, и даже, как принято у ромеев, имелись маленькие острые вилы, чтобы гости за трапезой не пачкали пальцы в жиру и могли с удобством дотянуться до облюбованного блюда. Все было так искусно приготовлено и так тонко приправлено специями, что на первых порах присутствующие прерывались лишь для того, чтобы провозгласить очередную здравицу новобрачным. Развлекавшие гостей кипрские танцоры и вовсе не походили на разнузданных французских и итальянских фигляров — они вели свои чинные хороводы под медлительное завораживающее пение.

Наступило время второй перемены блюд. Одетые в длинные желтые туники слуги внесли на широких подносах новые яства: гостям был подан суп с яйцами и лимонами, пироги с миногами, тушенные в меду каплуны, жаренная на вертелах баранина и большие пироги из слоеного теста, начиненные рубленым мясом голубей, приправленным перцем, сахаром и корицей. Местная кухня бесстрашно смешивала сладкое с острым, жирное с пряным, и даже превосходное кипрское вино слегка отдавало неведомыми травами.

Уильям де Шампер не привык к подобному изобилию. Вскоре он уже не мог проглотить ни крошки и только дивился аппетиту кое-кого из вновь прибывших крестоносцев. Правда, многие, как и он, уже насытились, а Иоанна и его сестра смаковали охлажденный шербет, [106] Шербет — традиционный напиток в странах Востока, приготавливаемый из шиповника, кизила, розы, лакрицы и различных специй. оживленно беседуя с Гвидо де Лузиньяном.

Что ж, златокудрый, атлетически сложенный король Иерусалимский всегда пользовался вниманием женщин. Но, прислушавшись к беседе, Уильям с удивлением обнаружил, что дамы ведут совсем даже не светскую куртуазную игру с красивым рыцарем, а серьезно и со знанием дела расспрашивают его о торговле в Леванте. Даже его легкомысленная сестрица выслушивала ответы Гвидо с глубоким вниманием.

— Торговля всегда была основой благоденствия моего королевства…

«Для начала тебе бы следовало вернуть его», — печально подумал Уильям, делая знак кравчему добавить воды в кубок, на дне которого оставалось немного сладкого кипрского вина. Он не мог позволить себе ничего лишнего, чтобы ненароком не бросить тень на палестинский Орденский дом, и уж тем более на глазах у недавно прибывших тамплиеров. И без того кое-где ходила уничижительная поговорка — «пьет, как храмовник», — и давать почву для злословия мирян он не намеревался. Все дело в зависти — многие завидуют богатствам ордена Храма, даже не догадываясь, какую кровавую и жестокую цену приходится платить его рыцарям за право зваться лучшими воинами христианского мира.

Уильям встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и принялся слушать Гвидо. Тот по-прежнему обращался к дамам:

— Шелка, пряности, пурпур из Сидона, мыло, хлопок, выделанная кожа, стекло, восточные ковры и дивные благовония, — это лишь краткий перечень товаров, которые вывозились из гаваней, расположенных на побережьях Иерусалимского королевства. А из Европы итальянцы везли к нам железо и коней, шерстяные ткани и древесину, которой здесь крайне мало. Купцы из Венеции, Пизы и Генуи, проложившие пути по всему Средиземному морю, весьма способствовали развитию нашей торговли, а это, в свою очередь, наполняло казну Иерусалима. У нас всегда находились средства на постройку замков и поддержание дорог в проезжем состоянии. С тех пор, как доблестные рыцари ордена Храма и ордена Святого Иоанна покончили с разбойниками-бедуинами, паломники и торговые караваны могли ничего не опасаться. И уж поверьте мне, любезные дамы, даже наши мусульманские подданные нисколько не жалели о том, что живут в христианской стране, где царят мир и порядок. Наши сарацины без всякой радости ждали прихода султана Саладина, ибо он объявил их всех изменниками и крайне жестоко обошелся со своими единоверцами. Поэтому многие из них сражались на нашей стороне.