Симона Вилар - Лазарит

— Вы, однако, богохульствуете, государь, — заметил де Сабле, а Уильям поразился: как дерзко осмелился этот тамплиер одернуть столь непредсказуемого человека, как Ричард Львиное Сердце! Лев — опасный зверь.

Однако Ричард и не думал сердиться. Дружески хлопнув по плечу адмирала своего флота, король расхохотался и вдруг оборвал смех, заявив, что ему необходимо потолковать с маршалом Уильямом де Шампером.

В саду журчали фонтаны и сладко пахли вьющиеся розы, оплетавшие арки аллеи, по которой они неспешно прохаживались.

— Ни за что бы не подумал, что вы сын Артура де Шампера, — внезапно проговорил Ричард, глядя в упор на Уильяма. И, вероятно, даже не догадываясь, что эти слова причинили рыцарю почти физическую боль. Однако король как ни в чем не бывало продолжал: — Лорд Артур, барон Малмсбери и Гронвуда, всегда слыл человеком открытым и общительным. Люди тянутся к нему, он всегда окружен друзьями или теми, кто норовит добиться его дружбы или хотя бы расположения. А из вас, сэр, слова лишнего не вытащишь, а ваш взгляд постоянно угрюм и сосредоточен!

— Все, что мне надлежало передать вам, государь, я сказал при нашей первой встрече. А то, о чем я думаю ныне, вряд ли понравится вашему величеству. Отчего бы и не промолчать?

— А вы откровенны, — заметил Ричард. — Все-таки дает себя знать отцовская кровь.

Произнеся это, он потянулся к пышному цветку белой розы, но укололся о шип и, как мальчишка, слизнул капельку крови, выступившую на кончике пальца.

— Моя мать, благородная Элеонора, советовала мне прислушиваться к вам. Странный совет, если учесть то, что она никогда не знала вас лично. Разумеется, исключая времена, когда вы были ребенком и сопровождали родителей ко двору. Потом пришло ваше время служить. Не напомните ли, кто первым взял вас в свою свиту?

— Кажется, кто-то из владетельного дома д'Обиньи.

— Странно, что вы не помните точно. Обычно рыцари не забывают того, у кого начинают службу — поначалу в качестве пажа, а потом и оруженосца.

— Сир, большую часть жизни я провел в Святой земле. Слишком далеко от родины, чтобы вспоминать былое. А то, что выпало на мою долю в Палестине, намного значительнее, чем имя одного из ваших вассалов.

— А вы еще и гордец, — заметил, посасывая уколотый палец, Ричард.

«Да, это так. Но знал бы ты, какие усилия мне пришлось приложить, чтобы стать сильным и гордым и напрочь забыть те унижения и позор, которые довелось пережить на службе у графа д'Обиньи».

— Что вам не понравилось на моей свадьбе? — неожиданно повернулся к нему король.

Ричард был высок и могуч. И хоть маршал де Шампер почти не уступал ему ростом, его не покидало ощущение, что он смотрит на короля снизу вверх. Возможно, так и полагается смотреть на монархов? Однако Уильям столь долго служил ордену, признававшему над собой только главенство Папы Римского, что отбросил эту мысль и ответил не как придворный, а как солдат — без обиняков.

— Я недоволен присутствием самозванца Исаака Комнина. С вашей стороны было неразумно довериться этому негодяю и приблизить его к своей особе. Исаак — изощренный предатель.

Ричард проглотил словечко «неразумно», но мнение де Шампера об Исааке Комнине его заинтересовало. Некоторое время он внимательно слушал рассказ тамплиера о том, как самозваный император отказал крестоносцам в помощи минувшей зимой, когда в лагере под стенами Акры разразился жестокий голод. А ведь тучный Кипр, где собирают по три урожая в год, находился совсем рядом — рукой подать. Рыцари нуждались не только в пропитании, но и в лошадях, которые на острове бродят табунами, им был нужен лес для осадных башен и ядра для катапульт. Но Исаак предпочел не ссориться с Саладином и на все призывы о помощи отвечал пренебрежительным безмолвием.

Уильям пытался осторожно подвести Ричарда к мысли о том, как необходим для Палестины Кипр. Остров мог бы стать базой крестоносцев на пути в Святую землю. Однако он не хотел говорить об этом прямо, надеясь, что король вскоре сам все поймет. Едва ли его доводы возымеют действие, пока английский Лев не убедится воочию, как обстоят дела в Палестине.

Ричард, словно читая у него в мыслях, спросил:

— Неужели дела в стане рыцарей Христа так плохи, что они не могли обойтись без помощи императора Исаака?

— В конце концов обошлись. Но с огромными жертвами. Положение оставалось плачевным, пока не прибыл король Франции.

Добавлять еще что-либо он не стал, ибо ранее уже сообщил Ричарду, что Филипп Капетинг объявил себя главнокомандующим крестоносного воинства, однако не спешит со штурмом Акры, так как увяз в интригах вокруг Иерусалимского трона. Боевые действия Филипп откладывает со дня на день, ожидая прибытия Ричарда, с которым он якобы связан рыцарской клятвой.

Втайне Уильям сожалел о том, что Ричард, как казалось, пропустил мимо ушей его намеки относительно выгод Кипра. Но король неожиданно заговорил, окидывая взглядом простиравшийся перед ними пейзаж: луга, виноградники, оливковые рощи, зеленые холмы и голубеющие вдали горы, поросшие кедровыми лесами.

— Камень, лес, зерно и масло, неисчислимые конские табуны… Поистине этот остров у берегов Святой земли — подарок небес. Я также слышал, что здесь в больших количествах добывают медь и серебро.

— Это так, ваше величество. Но сейчас еще большую ценность для нас имеет кипрский строевой лес. Без дерева не возвести осадных башен, а сарацины сожгли все леса и рощи на много десятков миль вокруг Акры. Без леса же у нас не будет ни требюше, [109] Требюше — средневековая метательная машина гравитационного действия для осады городов. ни осадных башен, ни «черепах», ни таранов. Разумеется, ворота крепости можно штурмовать и с боевыми топорами, но какой ценой!..

— Я подумаю об этом, сэр Уильям, — отвечал король, внимательно глядя на маршала.

Неспешно прогуливаясь, собеседники достигли мраморной балюстрады, окружавшей расположенный на возвышенности дворцовый сад. Отсюда открывался вид на Лимассол, за которым раскинулся палаточный лагерь крестоносцев, гораздо более обширный, чем сам город.

Ричард внезапно обернулся.

— Исаак правит здесь не первый год. Его власть, хоть и скрепя сердце, признали в Константинополе, и даже присланный оттуда флот ничего не смог поделать с воинственным самозванцем. Однако я одолел его в первом же бою, и Комнин смирился, признав мою власть над островом на время крестового похода. Сверх того он обещал отдать свою единственную дочь и наследницу за любого из рыцарей, на которого я ему укажу. Мой человек станет править на Кипре, и я буду исправно получать отсюда оружие, продовольствие и строевой лес. Разве этого мало?

Де Шампер постарался спрятать улыбку.