Идиллия Дедусенко - Тайна Нефертити (сборник)

В тот прекрасный праздник Опет Нефертити не хотелось думать о планах фараона, которые она считала очень далекими, а может, и несбыточными. Вот же плывут они на корабле к величественному храму Ипет, который даже иноземцев покоряет своим великолепием. И здесь, как всегда, вознесут хвалу Ра-Амону, вознесут все, в том числе и фараон. И действительно, все происходило торжественно, в духе сложившихся традиций. Но на обратном пути фараон приказал доставить его и царицу в строящийся неподалеку храм в честь Атона. То, что они там увидели, потрясло даже Нефертити. Повсюду валялись полуобработанные или вовсе не обработанные плиты гранита, обломки каких-то камней, горы мусора, разбитые инструменты… И не было ни единой души поблизости — по-видимому, работы здесь давно прекращены, а недостроенный храм, как и воля государя, преданы забвению.

Фараон молча взирал на эту картину разрушения, затем также молча повернулся и направился к носилкам. Указ, предписывающий всем без исключения поклоняться Атону, был готов не через две луны, а уже через несколько дней. И тогда же фараон направил архитекторов и десятки тысяч рабов в облюбованную им долину, укрытую со всех сторон горами, для строительства новой столицы. Она и земли на противоположном, левом берегу Нила были объявлены неприкосновенной собственностью царской семьи. На скалах гор, окаймляющих все пространство, были высечены 14 пограничных надписей, четко определяющих границы личных владений фараона.

— Здесь будет город, которому я придумал красивое название, — с воодушевлением говорил Аменхотеп своей царственной супруге. — Послушай, как звучит: Ахетатон — «Небосвод Атона»! И мы с тобой должны носить новые имена.

— Зачем? — удивилась Нефертити.

— Мы переходим под покровительство бога Атона, и наши имена должны быть связаны с ним. Свое я уже назвал в указе, предписывающем поклоняться Атону, — Эхнатон! Разве это не замечательно звучит — «Угодный богу»? И ты отныне Нефернефруатон — «Прекрасная красота Атона». Это так тебе подходит…

— Но очень длинно…

— Это только для церемоний, а я по-прежнему буду звать тебя Нафтитой.

Она видела его глаза, наполненные любовью к ней, слышала его завораживающий голос и верила, что он действительно, как не уставал повторять это почти каждодневно, будет любить ее вечно. Так что же случилось теперь? Почему Эхнатон так изменился?

Ритуал праздника Опет описан по материалам, сохранившимся в древнеегипетских источниках и обработанных российским египтологом Н. Петровским. Что касается решения Аменхотепа IV произвести религиозную реформу, то она, действительно, назревала давно. Тот факт, что у каждого города и у каждого нома (области) был свой бог-покровитель, разъединяло египтян, и их легко было покорить или хотя бы захватить значительную часть территории. Именно это и сделали кочевые племена гиксосы, которые в начале XVII века до нашей эры, на исходе так называемого Среднего царства, вторглись из Передней Азии в восточную часть Дельты (Нижний Египет). Укрепившись здесь и смешавшись с местным населением, гиксосы основали ХV династию египетских фараонов и правили в Нижнем Египте более ста лет.

Все эти годы египтяне вели с ними борьбу, и лишь Ясмосу (1584–1559) удалось изгнать гиксосов с захваченных ими земель и объединить страну под главенством царей, правивших в Верхнем Египте. Это было начало так называемого Нового царства. Фараон Ясмос считается родоначальником ХVIII династии египетских царей, которая завершилась со смертью Эхнатона (Аменхотепа IV) и его дочерей и последователей.

Фивы — центр IV-го верхнеегипетского нома — долгое время после объединения Обеих Земель (Верхнего и Нижнего Египта) были столицей государства. Поскольку покровителем города считался бог Амон, он и стал главным богом для всей страны. К нему прибавляли еще частицу Ра, означавшую общего бога — Солнце.

Видимо, мысль о том, что жизнь всему дают живительные лучи Солнца, а не абстрактный Ра, приходила на ум фараонам, правившим до Эхнатона, — свидетельства этого есть в текстах Среднего царства. В Эрмитаже хранится папирус «Пророчество Неферти», где есть слово, обозначающее солнечный диск, и предсказывается, что «Атон закроется и не будет сиять».

Изображение Атона в виде диска с рукообразными лучами стало встречаться при Аменхотепе II, а Аменхотеп III своей лодке, на которой прогуливался с женой Тейе по выкопанному для нее озеру, дал название «Атон блистает». Он же держал чиновника, который носил титул «Домоправитель усадьбы Атона». Значит, какой-то храм Атона, хоть и не очень значительный, существовал при этом фараоне.

Во все времена существовала вражда между фараонами и жрецами, которые, будучи непосредственными служителями бога, старались стать выше царей и на этом основании завладеть землями и богатствами. Фараоны делали попытки освободиться от власти жрецов, но не шли на открытый разрыв. Аменхотеп III, у которого было тронное имя Небмаатра («Владыка правды Ра»), упорядочил уклад государственной власти, в которой жрецам уже не отводилось так много места, как прежде, но на противостояние еще не решился. Нося имя Аменхотеп («Амон доволен»), он вообще более всего любил удовольствия и развлечения. Кто хочет увидеть его лицо, тот может посмотреть на двух сфинксов с его ликом, стоящих сейчас на набережной Невы в Санкт-Петербурге.

Этот фараон за все 30 лет своего правления не вел больших войн, а вкладывал средства и силы в строительство. При нем были возведены роскошные Карнакский и Луксорский храмы, храм богини Мут (жены Амона). Карнакский и Луксорский храмы соединяла трехкилометровая аллея сфинксов, по обе стороны которой были высажены прекрасные сады.

Напротив Луксорского храма Аменхотеп III приказал построить лично для себя поминальный храм, у входа в который стояли две колоссальные фигуры высотой с семиэтажный дом и по 700 тонн весом каждая. Они изображали Аменхотепа III на троне.

Храмы бога Амона (что означает «Сокровенный») уже тогда представляли собой не только место для молитв, а разветвленные хозяйства. При Аменхотепе IV они еще более укрепились, что и послужило причиной для его разрыва со жречеством, проповедовавшим культ Амона.

Воспоминания царицы прервала служанка, известившая о прибытии фараона. Нефертити поднялась из сада в зал приемов — прежде она почти всегда участвовала в деловых переговорах царя с вельможами и давала заслуживающие внимания советы, а на торжественных церемониях царица даже обязана присутствовать. В этот раз ее официального присутствия не требовалось, но опасения за судьбу северных территорий сильно волновали ее, и она решила принять участие в беседе фараона с военачальниками, а заодно напомнить супругу о себе, поговорить с ним.