Аркадий Крупняков - Пояс Ипполиты

- Сегодня я потерял последнюю радость моей жизни. Тебя. Знаю, вы любите друг друга...

- О чем ты?

- О царевиче и о тебе. Я лишний. И я не поеду на Меотиду.

-Ты пьян и говоришь глупости. Идем на палубу - проветрись.

Они вышли на носовую площадку фелюги, перед ними расстилалось неоглядное море.

- Я выбросил тебя из сердца, знай об этом.

- Ты чудак, Арам,- Мелета обняла его, прижала к груди,-Без меня ты будешь совсем одиноким. Эла вся в Хети...

- Но у меня есть еще мой сын! Арамчик, ты слышишь меня?!- Вырвавшись из объятий жены, Арам протянул руки к морю, крикнул: - Ты слышишь,' сынок?! Видишь, он меня слышит! Я знаю - ты ждешь меня...

- Перестань, милый. Ты совсем пьян...

- Я иду к тебе, сынок,- сквозь слезы негромко проговорил Арам и шагнул в зелено-голубоватый простор понта.

Крик Мелеты, всплеск и тишина... Только волны бились об обшивку корабля да вздыхало море, принявшее в свою грудь несчастного охотника Арама, страдальца из горного селения Тай.

С окаменевшим лицом Мелета сошла на берег, появилась под навесом. Ее прихода не заметили, гости пели песни и шумели.

Митродор сидел рядом с Лотой и что-то говорил.

- Где Арам? - спросила царица.

- Он ушел,- кратко и спокойно ответила дочь.

- Куда?

- К нашему сыну.

Сегодня царь Агат и его совладетельница Кона вместе. Сегодня в стойбище Агата прибывают высокие гости - царица Синдики Тира и служительница храма Атосса. Мужа Тиры, царя Гекатея, Агат не уважал за то, что продался он боспорцам, рушит скифские обычаи, мешает торговле аксамитов с Танаисом. И еще одна причина ненависти к Гекатею - Тира. Когда красавица меотка жила в здешних степях, Агат, любя Тиру, дарил ей лучших скакунов и хотел сделать коной. Все к тому и шло, уже появился у Тиры ребенок. Но в одну из ночей на повозку, где спала Тира, налетели воины Гекатея и увезли ее в Фанагорию. В повозке остался только мальчик, которого царь назвал Агаэт. Тира осталась в Фанагории, говорили, что добровольно, и поэтому Агат выбрал себе другую кону. Возвратить обратно любимую он не мог, за Гекатея вступились бы боспорцы. Впоследствии кон утешился сыном - Агаэт рос здоровым, сильным и мужественным парнем.

И вот сегодня Тира впервые приезжает в стойбище Агата, и старые чувства всколыхнулись в сердце аксамита. Агаэт на рассвете ускакал к табунам - надо выследить, поймать и наказать похитителей. Когда Агат напомнил сыну, что приезжает его мать и уезжать в этот день бы не следовало, коной ответил: «Какая она мать, если за двадцать лет ни разу не вспомнила о сыне».

Около полудня неожиданно приехала со скотного двора кона. Ее приезд был совсем некстати, но кона привезла несколько бурдюков вина, мяса и сыра, да в прибавок бочку кумыса. Будет чем угостить царицу Тиру.

В сумерках появились долгожданные гости. Царица и Атосса верхом, обе на вороных жеребцах, сзади десяток охранников с копьями.

Агат и кона вышли из-под тростникового навеса, чтобы подержать под уздцы жеребцов не столько для того, чтобы помочь им спешиться, а сколько ради почестей.

А под навесом за столом ждут гостей три брата кона Агата, они еще вчера приехала к царю, зная, что Тира едет не в гости, а по большому делу. Когда все расселись за столом, старший брат Агата спросил с упреком:

- Где ты родилась, царица Синдики?

- В твоем стойбище, уважаемый Онай.

- А как тебя называли мои аксамиты?

- Не помню, Онай. Чуть ли не двадцать лет прошло.

- Тебя звали солнцеликая Тира. Любил тебя мой брат Агат?

- Я полагаю, что любил, если подарил сына...

- И ты двадцать лет не удосужилась...

- А вы удосужились?! Достойно ли женщине навязываться мужчине, не стыдно ли царице приезжать в стойбище скифа? Стыдно и недостойно! А ты за это время приезжал ко мне? Агат приезжал?

- Ты же знаешь, мы ненавидим Гекатея. Этот продажный синд...

- Двадцать лет вы терпите продажного синда, двадцать лет кланяетесь этой подстилке перед боспорским порогом...

- А ты, гордая меотянка, не терпишь?

- Мое терпение кончилось! И вот я приехала к вам. Пора Гекатею дать под зад ногой.

- Если за него заступится царь Сотир, что тогда? - спросил Агат. - В моих степях много лошадей, волов и овец, но мало мужиков.

- Я подниму меотов и дандариев - они много горя терпят от Гекатея и боспорцев. Если ты, Агат, приведешь в Тирамбо своих аксамитов, дандарии выползут из камышей в огромном числе. Нас поддержат тореты и керкеты - мы сбросим Гекатея в море. Со мной приехала благочестивая Атосса - она эллинка. Но если ей удастся привести к нам ее двухтысячное войско - мы можем замахнуться на трон царя Сотира.

- Сотир за проливом,- сказал Онай.- Он защищен морем.

- А у нас в Тирамбо стоят двадцать триер. На них мы посадим воинов Атоссы.

- Когда думаешь начинать, Солнцеликая?

- С весны, когда Гекатей начнет собирать налоги. К тому времени Атосса приведет свое воинство. Давайте подумаем о том, кому мы доверим управление восстанием...

... Недаром в свое время Годейра поставила Беату полемархой. Никто лучше ее не мог продумать набег на горные поселки, на склады купцов портовых городов. Не зря и здесь, в степи, самое опасное дело - конокрадство - было поручено сотне Беаты.

Две недели прошло после первого удачного угона... «Сейчас,- думала Беата, - конечно же, скифы приставят к табунам охрану, и ее будет нелегко перехитрить». В этот набег она взяла полсотни наездниц - Беате нужна была обширная разведка. За ночь необходимо найти табун побольше, и чтоб кони в нем были без тавра. Налет - на рассвете, когда загонщики крепко спят. Если, все-таки, кражу заметят и начнется погоня — близко ее не подпускать. Скифы метать аркан умеют без промаха, потому лучше сразу спешиться и встретить их с копьем.

Амазонки с вечера выехали в степь, расположились на берегу реки. Посланные разведчицы к полуночи вернулись, охраны они не заметили. Сказали, что один из табунов медленно продвигается к реке, видимо, идет к водопою. Лебею и Гипаретту, как самых опытных наездниц, Беата оставила у озера. Если за отбитым косяком устремится погоня, им предстояло пойти ей наперерез и увести в сторону; если погони не будет - возвращаться вслед за отбитыми лошадьми. Амазонки скрыли лошадей в прибрежных кустах, сами устроились прямо у воды. Река в плоской, как стол, степи текла не спеша, прибрежные ивы старательно полоскали в ее воде свои ветви, а под ними плескались какие-то рыбы.

- Скоро упадет роса,- шепнула Гипаретта. - Не уснуть бы...

- Ты подремли, я одна погляжу,- ответила шепотом Лебея.- Никакой погони не должно быть. Ведь разведывали...

- Погляжу на степь,- сказала Гипаретта и вышла на открытое место — Все тихо, только откуда-то тянет дымом.