Аркадий Крупняков - Пояс Ипполиты

- Откуда...

- Это человек, рожденный смертной женщиной, а зачала она его от бога. В тех местах на острове жила Медуза Горгона. Стоило человеку взглянуть в ее страшное лицо, и он сразу превращался в камень. Персей задумал отрубить голову медузе, и это ему удалось. Запрятав ее голову в мешок, хотел удалиться с острова, но увидел прикованную к скале красивую девушку...

- Такую, как ты?

- Я же не дочь царя. А то была дочь царя - Андромеда, ее принесли в жертву морскому дракону, и он в то утро должен был увлечь ее в море. Персей с первого взгляда полюбил Андромеду и сказал, что он ее спасет - убьет змея.

- Оставь меня,- сказала девушка.- Я не хочу, чтобы ты умирал. Дракон всесилен, его нельзя убить.

- Я тоже не хочу, чтобы ты умирала,- сказал Персей.

Когда из вод вынырнуло чудовище, он открыл мешок и показал Горгону змею. Дракон превратился в скалу, а рядом с ним Андромеда увидела каменного Персея. Она тоже полюбила юношу и, не раздумывая, поглядела в глаза Медузы.

- Они и сейчас, наверное, стоят, каменные, на том берегу?

- Нет. Боги вознесли их в небо. Я когда-нибудь покажу тебе созвездие Персея и Андромеды. О, как я завидую этим влюбленным!

- В небе?

- Конечно, не в скифских степях. У здешних мужчин рыбья кровь.

- Не скажу. Я всю жизнь мечтаю полюбить. Но некого.

-Ты лучше разденься и согрей меня. Или ты стар и немощен, или боишься, что я лишу тебя невинности. Может, ты вообще трус?

- Ну, погоди, бесстыжая, я покажу тебе труса, покажу!

Он вынул нож, рассек веревку и резко придвинулся к девушке.

- Ну, что ты торопишься, дурачок. Ноги развяжи. Скифянок ты тоже связываешь перед этим?..

Если в степи, куда уехал Агаэт, за эти сутки произошло многое, то и в стойбище его отца хозяева и гости не дремали. Царь Агат напился до того, что побил кону и чуть не прогнал ее на скотный двор. Кона набросилась на царицу Тиру за то, что та увлекла Агата в степь для прелюбодейства. На что Тира сказала открыто:

- У меня от кона сын Агаэт, я ему больше чем жена. А ты только скотница в его владениях, поезжай туда и крути волам хвосты.

На семейном совете Агат и его братья точно расписали, сколько воинов, лошадей и соленой рыбы и мяса доставить в Фанагорию в случае начала войны против Гекатея и боспорцев. Атосса на этом совете заявила, что ее дочь Агнесса пошлет в этом случае Перисада с флотом за воительницами Годейры, их около двух тысяч, а в бою они стоят двадцати тысяч боспорцев. Тира сказала, что ее муж Гекатей со своими синдами не в счет, воевать придется с боспорцами царя Сотира. Атосса тут же предложила: поскольку основная сила восстания будет женская, то возглавлять повстанцев должна царица Тира, а ее помощником будет кон Агат.

О краже коней из табунов Тира и Атосса уже знали и ждали Агаэта с пойманными конокрадами. Кто эти похитители лошадей? Атосса догадывалась. Обдумывала, как бы их спасти.

Утомленные ласками, они уснули. Коной уже не думал о веревках.

Проснулся около полудня от того, что замерз. Лебеи под одеялом не было. Бросился к скамье, штаны тоже исчезли. Он заметался по комнате, увидел переброшенные через спинку кровати штаны амазонки. Натянул их, выскочил в соседнюю комнату. Там за столом сидели Лебея, Борак и Гипаретта.

- Оглядись, коной - ты одел чужие штаны! - крикнул Борак, и все трое громко рассмеялись.

- Что будем делать, Борак? - хмуро спросил Агаэт.

- Поедем домой. Травы уже высохли.

- Но наших пленниц убьют. А я не хочу этого!

- Сказано тебе, милый, амазонки не боятся смерти. К тому же, я познала в эту ночь прелесть любви и мне не страшно умереть.

- Доверимся нашей судьбе, — грустно произнесла Гипаретта.- Может она будет к нам благосклонна.

- Мы же не украли у них ни одной лошади,- сказала Лебея.- За что же нас убивать?

- Зато ваши подруги угнали со двора две сотни коров и волов,- заметил Борак.- Кона с досады искусает все губы. Она своими руками придушит вас.

- Может отпустим их, Борак? Скажем, что проспали.

- Прости, мой господин, но ты плохо придумал. Я не хочу, чтобы Гипаретта покинула меня. Я более никого не смогу полюбить. А ты разве поменяешь свою Лебею на наших чумазых скифянок?

- Я лучше сам умру, но с нею не расстанусь. Надо придумать что-то иное. Ты, Борак, хитер на выдумки. Давай!

- Кони украдены, волы угнаны, нас видели пастухи и загонщики,- сказала Гипаретта,- Что тут можно придумать?

- Если вы нас любите,- помедлив немного, сказала Лебея,- то отпустите. И кто помешает приехать к нам через седьмицу, мы договоримся и встретимся у озера.

- Мы ведь тоже будем без вас тосковать и терзаться любовью.

- Ты умница, Лебея! - воскликнул Агаэт. - Собирайтесь, мы вас проводим.

Кон Агат спал ночью беспокойно. Ему снилась черная выжженная степь, затянутые дымом небеса с багряными полосами на горизонте. Снился сын Агаэт, он все время пытался догнать молодую рыжую кобылешку, но это ему никак не удавалось. Сам кон тоже пытался ему помочь, то вставал на пути скачущей лошади с раскинутыми широко руками, то закидывал на ее шею аркан, но петля все время падала на спину коня и соскальзывала на землю. Один раз аркан каким-то немыслимым образом запутался в хвосте кобылицы, его рвануло, и кон проснулся. Агат испугался мрачного сновидения и больше не мог уснуть. Вспомнилось решение весной идти войной на Синдику и Боспор, и это испугало его еще больше. «Стар становлюсь, глуп становлюсь,- думал кон.- Баб послушал; пьяных братьев послушал. Расхвастался, как мальчишка - табуны не считаны, степи не меряны, как будто лошадей пошлю воевать. На коня воина посадить надо, ему оружие дать надо, накормить-напоить. А у меня воинов все меньше и меньше, земли пустеют, бабы рожают мало, а если рожают, то дети хилые, девчонки мрут, как мухи. Да и откуда быть им не хилыми, если матери прокопчены дымом очагов, пропылены пылью кибиток. С конскими табунами хорошо, там приплод растет сам собой, а наши склотки прячутся от мужиков под кибиткой, и детей становится все меньше и меньше. Боспорских баб в полтора раза больше, чем мужиков, а у нас вДва раза меньше. Да и пустокровны они, холодны, как лягушки. Какое потомство они могут дать, если ночами прячутся от мужиков в сене да в кустах. Не зря мой сын не хочет брать в жены скифянок, так можно и без внуков остаться». Агат вспомнил давнюю поездку в Тиритаку. Ах, какие там были горячие молодые вдовушки-боспорки. Хорошо бы обновить прокисшую скифскую кровь, но где в степи возьмешь девок эллинских кровей?

После бессонной ночи он уснул и проспал почти до полудня. Разбудила его Тира, тоже заспанная и растрепанная:

- Не мешало бы опохмелиться, милый мой кон. А бурдюки сухи.

- Пусть принесут полные. Иди под навес, я скоро буду.

Под навесом на воловьих шкурах сидела Атосса, по-скифски подобрав под себя ноги. Этой гостьи и подруги Тиры кон побаивался и не понимал. Агат был суеверен и подозревал, что эллинка волшебница. В прошлой беседе он заметил, что она предугадывала все его вопросы и отвечала на них до того, как он успевал их задавать. Ему и сегодня захотелось побеседовать с хитроумной гостьей, и он догнал Тиру и сказал ей тихо: