Николай Дмитриев - Обязан выжить

Конечно же, ход Васькиных размышлений оказался весьма убог. По его предложению, им следовало отправиться на какой-нибудь курорт, где Иртеньев, знакомясь с состоятельной публикой, мог выяснить, у кого есть деньги, а потом уже Бык, действуя «по наводке», потрошил бы очередного фраера.

Нечего и говорить, что в душе Иртеньев сразу отверг такую перспективу, но сейчас, глядя на закрытое окно мезонина, Вика по странной ассоциации вдруг вспомнил свои детские шалости, и именно они натолк нули его на одну мысль…

Время повернуло к полуночи, и в наступившей тишине было хорошо слышно, как в расположенном за три квартала городском саду духовой оркестр доигрывает последний вальс. Вика, стоявший под тем самым длинным навесом, опиравшимся на чугунные колонны, посмотрел в оба конца темной улицы и, не заметив ничего подозрительного, смыкнул топтавшегося рядом Ваську Быка.

— Пора…

Кольцо калитки слабо звякнуло, и две тени проскользнули во двор. В окнах флигеля не замечалось и огонька, свет фар одиноких автомобилей, изредка проезжавших по улице, сюда не проникал, и оттого темнота здесь казалась особо густой.

Не выходя на середину двора, Вика и Бык осторожно прокрались к тому месту, где от угла балкона с крыши спускалась водосточная труба. Тут Вика, нащупав вбитую в стену скобу, первым делом проверил ее на прочность. Потом, держась обеими руками за трубу и пользуясь скобами как ступеньками, он начал осторожно подниматься вверх.

Забравшись на балкон, Вика принялся осматриваться, и в этот момент влезший следом Бык, зацепившись за что-то, чертыхнулся. Вика зло цыкнул на Ваську и на всякий случай прислушался, но похоже, в доме все было тихо.

Освоившись, Вика подошел к окну и провел рукой по краю рамы. Нащупав едва заметную вмятину, Иртеньев хмыкнул, достал перочинный нож и стал ковырять раму лезвием. Вниз посыпался всякий мусор, и уже через минуту, вставив палец в расковырянное гнездо, Вика ногтем прочистил паз, сделанный на металлическом стержне оконной защелки.

В перочинном ноже Иртеньева, кроме двух лезвий, имелась еще отвертка, и, воспользовавшись ею, Вика с некоторым усилием повернул хвостик запора. Выждав немного, он осторожно надавил на раму, и окно легко, так же как раньше, открылось.

На какой-то момент Вике вдруг показалось, что никакого временного промежутка не было и это он сам после затянувшейся прогулки незаметно забирается в свою комнату, но это был только миг, и в следующую секунду Иртеньев, стараясь не шуметь, уверенно перекинул ногу через подоконник.

В полумраке можно было кое-что разглядеть, и этого было достаточно, чтобы понять: теперь в мезонине никто не живет, и, больше того, сюда наверх зачем-то постаскивали всякую рухлядь. Во всяком случае, комната оказалась захламленной, и, пробираясь к двери, Вика старался чем-нибудь не за греметь.

В верхнем коридорчике царила полная темнота, но Вика, помнивший все до мелочей, шепотом предупредил пробиравшегося следом за ним Ваську:

— Ступеньки наверняка рассохлись. Идем по-над стеночкой, чтоб скрипу поменьше было…

Пройдя коридор и на ощупь отыскав перила, они начали потихоньку спускаться, но примерно на середине марша Бык схватил Вику за руку.

— Скрипит…

Но это скрипела не лестница. Откуда-то снизу, из темноты, явственно доносился ритмичный скрип кровати, сопровождавшийся сдавленным женским стоном. Поняв в чем дело, Бык скабрезно выдохнул прямо в ухо Иртеньеву:

— Во, пофартило! Тепленькими прихватим.

Однако Вика не разделял радости напарника. Ситуация явно осложнилась, и, придержав Быка, так и рвавшегося к двери, за которой слышался сладострастный стон, Вика быстро надвинул кепку пониже, достал из кармана большой носовой платок и, связав его углы у себя на затылке, почти до самых глаз прикрыл импровизированной маской лицо.

Теперь, когда стало ясно, что, кроме этих двоих, сейчас резвящихся на кровати, в доме больше никого нет, уже не таясь, Вика с Быком спустились вниз и остановились перед дверью, за которой вдобавок послышалось громкое мужское сопенье. Видимо, дело там, в комнате, шло к финалу, потому что женщина внезапно зашлась в крике, и Бык, не выдержав, толкнул Вику.

— Давай!

Повинуясь скорее инстинкту, чем команде, Иртень ев рывком распахнул полуприкрытую дверь и щелк нул выключателем. Картина, открывшаяся перед ними, была впечатляющей. На широкой кровати среди раскиданных простыней торчал жирный мужской зад, а над ним коротко вздрагивали голые, задранные высоко вверх, женские ноги.

Пораженные увиденным Вика и Бык замерли на месте, и тут женщина, видимо первой заметив посторонних, возмущенно выкрикнула:

— Ты еще и других позвал!..

Лежавший сверху мужчина, похоже, только-только начал что-то соображать и, повернувшись, не столько испуганно, сколько недоуменно спросил:

— Вы кто?..

И тут Васька Бык, перехватывая у Вики инициативу, рявкнул:

— Слазь с бабы, фраер! Поговорить надо…

— Ой, так то ж бандюги! — наконец-то поняв, кто перед ней, взвизгнула женщина и, на ходу прикрываясь подхваченным с постели пикейным одеялом, забилась в угол.

Одновременно взгляд у севшего на кровати мужчины стал вполне осмысленным, он злобно сощурился и вдруг метнулся к стулу, на спинке которого висела его одежда. Но Вика, напряженно ждавший реакцию на их вторжение, среагировал мгновенно.

Удар ботинком отбросил резвого мужика под кровать, а сам Вика, не имея сил глазеть на эти жирные телеса, брезгливо взял со стула шелковые сиреневые кальсоны и швырнул их в руки ерзавшему на полу хозяину.

— Ну-ка, оденься, падаль! — и пока тот дрожащими руками натягивал кальсоны на свои густо поросшие черным волосом жирные ляжки, Вика, собираясь бросить на пол еще и брюки, вдруг ощутил в руках некую тяжесть.

Как почти сразу догадался Иртеньев, в хозяйских штанах был браунинг, и Вика тут же, как можно незаметнее, переложил пистолет себе в карман. Затем, убедившись, что новый владелец дома справился с кальсонами, Вика кивнул Ваське:

— Свяжи ему ноги! Полотенцем!

Бык с готовностью рванул мужика за лодыжку, и уже через минуту хозяин валялся у кровати с туго связанными щиколотками, а Вика, поняв, что наступил удобный момент, бросил напарнику:

— Ты займись им, а я уберу бабу…

— Не надо! — истерически выкрикнула женщина, но Вика, не обращая внимания на вопли, бесцеремонно выволок ее в коридор.

Там немного опомнившаяся женщина, цепляясь ему за руки, принялась умолять Иртеньева:

— Дяденька, не убивайте! Не убивайте…

Причинять ей зло у Иртеньева и в мыслях не было, однако припугнуть следовало, и он грозно прошипел:

— Жить хочешь?

— Дяденька… Да я для вас… — видимо, воспринимая все на свой лад, она тут же потянула с себя одеяло, обнажив до половины тугое, крепко сбитое тело, и залопотала: — Я ж к этому, потому как он начальник… Понуждал, а у меня работа…