Вальтер Скотт - Гай Мэннеринг, или Астролог

«Провалиться мне на этом месте, если они оба не тронулись! — подумал Динмонт, усаживаясь без особых церемоний на конце стола. — Или это у них святки раньше времени начались и тут одни ряженые?»

Мэннерингу поднесли большой бокал бордоского вина, и он тут же осушил его во здравие государя.

— Вы, без сомнения, знаменитый сэр Майлз Мэннеринг, столь прославившийся в войнах с Францией [230] Имеются в виду война 1740 1748 гг. (за австрийское наследство), 1756 — 1763 гг. (Семилетняя война) и колониальные столкновения в Индии. , — сказал монарх, — и вы нам скажете, теряют ли госконские вина свой аромат у нас на севере.

Мэннеринг, приятно польщенный намеком на славу своего знаменитого предка, заявил в ответ, что он всего лишь далекий родич этого доблестного рыцаря, но добавил, что, по его мнению, вино прекрасное.

— Для моего брюха оно что-то слабовато, — сказал Динмонт, но тем не менее допил бокал до дна.

— Ну, это мы быстро исправим, — ответил король Паулус, первый из королей носивший это имя, — мы не забыли, что сырой воздух нашей Лидсдейлской равнины располагает к напиткам покрепче. Сенешаль [231] Сенешаль — должностное лицо в средневековой Франции, до 1127 г. ведавшее вопросами суда, администрации и т.д. С XIII в. сенешаль — глава административно-судебного округа (сенешальства) на юге и западе Франции. , поднесите нашему доброму иомену чарку водки, это ему придется больше по вкусу.

— А теперь, — сказал Мэннеринг, — раз уж мы так непрошенно вторглись к вашему величеству в часы веселья, то соизвольте сказать чужеземцу, когда ему сможет быть предоставлена аудиенция по тому важному делу, которое привело его в вашу северную столицу.

Монарх распечатал письмо Мак-Морлана и, быстро пробежав его, воскликнул уже своим обычным голосом:

— Люси Бертрам Элленгауэн, бедная девочка!

— Штраф, штраф! — закричал хором десяток голосов. — Его величество забыли о своем королевском достоинстве.

— Ничуть, ничуть, — ответил король. — Пусть этот рыцарь будет судьей. Разве монарх не может полюбить девушку низкого происхождения? Разве пример короля Кофетуа и нищенки не есть лучший довод в мою пользу [232] Имеется в виду старинная английская баллада о женоненавистнике короле Кофетуа, который, увидев из окна дворца девушку-нищенку Зенелофон, полюбил ее. ?

— Судейский язык! Судейский язык! Опять штраф! — закричали разбушевавшиеся придворные.

— Разве у наших царственных предков, — продолжал монарх, возвышая голос, чтобы заглушить неодобрительные возгласы, — не было своих Джин Логи и Бесси Кармайкл, разных Олифант, Сэндиленд и Уэйр? Кто же осмелится запретить нам назвать имя девушки, которую мы хотим отметить своей любовью? Нет, если так, то пусть гибнет государство и власть наша вместе с ним! Подобно Карлу Пятому [233] Карл V — с 1516 по 1556 г. испанский король (под именем Карла I), с 1519 по 1555 г. — германский император. Крушение его политики заставило Карла в 1555 г. уступить императорский престол брату Фердинанду, а в 1556 г. отречься от испанской короны в пользу своего сына Филиппа II. , мы отречемся от престола и в тиши домашней жизни обретем то счастье, в котором отказано трону!

С этими словами он скинул с себя корону и соскочил со своего высокого кресла быстрее, чем можно было ожидать от человека столь почтенного возраста, велел зажечь свечи, принести в соседнюю комнату умывальный таз, полотенце и чашку зеленого чая и подал Мэннерингу знак следовать за ним. Минуты через две он уже вымыл лицо и руки, поправил перед зеркалом парик и, к большому удивлению Мэннеринга, сразу же перестал походить на участника этой вакханалии и всех ее дурачеств.

— Есть люди, мистер Мэннеринг, — сказал он, — перед которыми дурачиться, и то надо с большой осторожностью, потому что в них, выражаясь словами поэта, или много дурного умысла, или мало ума. Лучшее свидетельство моего уважения к вам, господин полковник, то, что я не стыжусь предстать перед вами таким, каков я на самом деле, и сегодня я вам это, по-моему, доказал. Но что надобно этому долговязому молодцу?

Динмонт, ввалившийся в комнату вслед за Мэннерингом, переминался с ноги на ногу, почесывая затылок.

— Я Дэнди Динмонт, сэр, из Чарлиз-хопа, тот самый, из Лидсдейла, помните? Вы мне большое дело тогда выиграли.

— Какое там дело, дубина ты этакая, — ответил адвокат. — Неужели ты думаешь, что я помню всех болванов, которые мне голову морочат?

— Что вы, сэр, это же такая тогда история была насчет пастбища в Лангтехеде!

— Ну да ладно, черт с тобой, давай мне твои бумаги и приходи в понедельник в десять, — ответил ученый муж.

— Да нет у меня никаких бумаг, сэр.

— Никаких бумаг? — спросил Плейдел.

— Ни единой, сэр, — ответил Дэнди. — Ваша милость ведь тогда еще сказали, мистер Плейдел, что вы больше любите, чтобы мы, люди простые, вам все на словах передавали.

— Пусть у меня язык отсохнет, если я когда-нибудь это говорил! — сказал адвокат. — Теперь вот и ушам за это достается. Ну ладно, говори, что тебе надобно, только покороче, — видишь, джентльмен ждет.

— О сэр, если этому джентльмену угодно, пусть он первым говорит, для Дэнди все одно.

— Эх, остолоп ты этакий, не понимаешь ты, что ли: твое-то дело для полковника выеденного яйца не стоит, а он, может быть, и не хочет, чтобы ты со своими длинными ушами в его дела совался?

— Ладно, сэр, поступайте как сами знаете и как полковнику сподручней, только чтобы и на мое дело у вас времени хватило, — сказал Дэнди, нимало не смущаясь грубостью адвоката. — Мы вот все из-за дележа земли спорили, Джок О'Достон Клю да я. Видите ли, наша межа идет по вершине Тутхопригга прямо за Поморагрейн; ведь и Поморагрейн, и Слэкенспул, и Бладилоз — они все туда входят и все принадлежат к Пилу. Ну так вот, межа идет прямо по верху горки, там, где водораздел, но Джон О'Достон Клю, тот этого признавать не хочет, говорит, что, мол, межа, идет по старой проезжей дороге через Нот О'Гейт к Килдар Уорду, а это большая разница.

— А разница-то в чем? — спросил Плейдел. — Сколько на этой земле овец пасти можно?

— Да не больно много, — ответил Дэнди, почесывая затылок, — место высокое, открытое; свинка, может, и прокормится, а в хороший год и ягняток парочка.

— И из-за этого-то клочка, который, может быть, и пяти шиллингов в год не даст, ты хочешь просадить сотню-другую фунтов?

— Нет, сэр, тут не в траве дело, — ответил Динмонт, — это все ради справедливости.

— Послушай, милый, — сказал Плейдел, — справедливость, как и милосердие, должны начинаться у себя дома. Будь-ка ты лучше сам справедливей с женой и с детишками, а канитель такую нечего затевать.

Динмонт все еще стоял и мял в руке шляпу.

— Не в том вовсе дело, сэр, а я просто не хочу, чтобы он так задавался: ведь он грозится, что двадцать человек свидетелей приведет, а то и больше, а я знаю, что не меньше людей за меня будет стоять, и таких, что всю жизнь в Чарлиз-хопе прожили; они не потерпят, чтобы у меня землю понапрасну отняли.