Рахул Санкритьяян - В забытой стране

Нохри понял, что он бессилен что-либо сделать, и кинулся на прорыв в тронный зал. Его доспехи защитили его от мечей, но несколько гвардейцев, оставшихся с царицей, сумели справиться с ним и обезоружили его.

Дхандас, увидев, что он остался теперь один, бросился вниз по лестнице прямо на Дхирендру. Дхандас был сильнее Дхирендры и рассчитывал, оттолкнув его в сторону, спастись бегством. Дхирендра из каких-то соображений не стал стрелять из револьвера, но не пропустил Дхандаса, и между ними завязалась борьба. Дхирендра не устоял на ногах, и, тесно сцепившись друг с другом, оба бога покатились по лестнице. При падении их маски сломались, слетели с головы, и серафийцы впервые увидели их настоящие лица.

Вполне возможно, что Дхандас убил бы Дхирендру, но тут неожиданно один из мятежников со злостью воткнул копье ему в грудь, и Дхандас распластался на спине, широко раскинув руки и ноги. Потом он попытался встать, но силы оставили его, и голова беспомощно упала набок. Так негодяй, подло предавший своих товарищей, погиб от руки тех, с кем он пошел против нас, а благородный капитан Дхирендра даже в минуту смертельной опасности не выстрелил в своего заблудшего соотечественника, хотя его револьвер был в боевой готовности.

Мятежники пришли в ярость, раскрыв наш обман, и Дхирендру постигла бы та же участь, что и Дхандаса. Но в это время сообразительный Чан отвлек их внимание на себя, расстреляв последние пять-шесть патронов в потолок, и Дхирендра успел взбежать наверх.

Не стоит говорить о положении мятежников, в каком они очутились после смерти Псаро и Гора и пленения Нохри, — это и без того ясно. Бакни приказал своим гвардейцам выбросить противника из дворца, и вскоре вся территория была очищена от неприятеля.

Яхмос тут же издал приказ, в котором сообщалось, что мятежники потерпели поражение, но царица милостива и готова простить солдат, выступивших против нее, если только они немедленно сложат оружие.

Я достал аптечку и всю ночь провел около раненых. Хотя я не был знаком с медициной, но анатомию знал хорошо и потому мог оказать им первую помощь. Мне помогали люди, которые пришли сюда подобрать тела павших воинов, чтобы сделать мумии и затем похоронить их независимо от того, на чьей стороне они сражались. Древние египтяне верили в то, что дух, покинувший тело в момент смерти, должен вновь вернуться, поэтому они придавали огромное значение не только тому, чтобы сохранилось тело, но чтобы покойник выглядел как живой.

Во время восстания погибли тысячи людей, и весь город и вся страна оплакивали павших. Серафийцы перестали бриться, есть мясо и пить вино. Женщины не причесывались, не подводили глаза, не красили щеки и не натирали руки листьями мирта, как они это делали обычно. Когда специалисты по бальзамированию, прибывшие в Митни-Хапи из всей страны, делали мумии, на площади перед дворцом дважды в день собирались горожане и громко рыдали.

На берегу реки была выстроена огромная каменная гробница для мумий погибших мятежников. Гробницу для погребения мумий гвардейцев построили в дворцовом саду.

В течение всего этого времени я и мои товарищи не выходили из дворца, потому что серафийцы, узнав об обмане, жаждали нашей смерти. Столетиями в этой забытой всеми стране не было ни одного чужеземца. Первым из иностранцев, посетивших страну серафийцев, был Шивнатх Джаухри, укравший амулет Серафиса. Поэтому понятны недоверие и ненависть, с которыми отнеслись к нам подданные Серисис. У нас не было здесь ни одного друга, кроме царицы, Бакни и Яхмоса.

Не прошло и двух недель, как жизнь вошла в прежнее русло. Большую часть этого времени я провел с царицей. Она о многом расспрашивала меня, и я по мере своих сил знакомил ее с внешним миром. Однажды она воскликнула:

— Все, что вы рассказываете, кажется мне необычным, дивным сном!

— То же самое кажется и мне, когда я думаю о том, что видел и вижу здесь, — ответил я.

Как-то раз царица сказала мне:

— Тутмос, я отношусь к вам как к отцу, и мне очень не хочется, чтобы вы уезжали отсюда.

— Царица, я привязался к вам не меньше, чем вы ко мне. Но чужеземцам нельзя жить в вашей стране. Разрешите нам уехать, — попросил я.

— Мне очень жалко расставаться с вами, но ничего не поделаешь, — вздохнула Серисис. — Яхмос говорит, что вам опасно медлить с отъездом, да и ваши товарищи к тому же спешат вернуться домой. Поэтому я не смею вас больше задерживать. Но вам я обязана жизнью и троном, и я и мои потомки никогда не забудут вас и вечно будут глубоко признательны вам за вашу помощь.

— Как же мы выберемся отсюда? — спросил я.

— Это знает Бакни: ему известна дорога через лес, — ответила она.

За два дня до нашего отъезда состоялась казнь Нохри. Перед тем как покинуть страну серафийцев, я отдал Яхмосу священный амулет и рассказал ему тайну гробницы. Ни я, ни мои друзья не хотели даже дотронуться до сокровищ Серафиса. В ответ на это выражение нашей дружбы Яхмос подарил мне другой амулет, также сделанный в виде жука-скарабея, красивый кувшин и еще несколько вещиц, которые до сих пор хранятся у меня дома.

Когда я прощался с царицей, ее глаза были полны слез. Мне было еще тяжелее расставаться, потому что я успел привязаться к ней, как к дочери. Мои товарищи тоже были растроганы. Старый Яхмос долго кланялся, провожая нас.

Мы вышли из дворца подземным ходом. Когда мы проходили по улицам Митни-Хапи, было уже за полночь и вокруг царила тишина. Вдруг раздался окрик стражника, но Бакни назвал свое имя, и тот почтительно приветствовал его и отошел в сторону. На реке мы увидели заранее приготовленные для нас две лодки.

Мы сели в них и отплыли. Проплывая мимо храма бога Ра, я вспомнил адвоката Верховного суда города Патны Дхандаса Джаухри. Его привела сюда жажда золота. Забыв обо всем ради богатства, он погиб здесь, и его мумия погребена в чужой земле, вдали от родины.

Часа за два до восхода солнца мы вылезли из лодок. Дальше путь наш лежал через горы. Когда мы взобрались на вершину горы, уже совсем рассвело, и, оглянувшись назад, мы в последний раз посмотрели на видневшийся вдали удивительный город Митни-Хапи. Потом мы подошли к какому-то ручью и впервые за много дней как следует помылись. Краска сходила с нас с большим трудом. Позавтракав, мы опять двинулись в путь. До самого вечера мы спускались вниз с горы и к заходу солнца подошли к невысоким зарослям кустарника. Впереди на горизонте темной полосой высился лес.

— Это и есть тот страшный, дремучий лес, который окружает нашу страну с трех сторон, — сказал Бакни. — Говорят, что там водятся злые духи и призраки. Чтобы пройти через него, вам потребуется много времени.