Сэмюэл Сарджент - Сборник забытой фантастики №1

перевод Балонов Д.Г.

Прежде чем рассказать миру эту поистине удивительную историю, я считаю важным представить несколько строк объяснения, а также сделать краткий набросок или краткий обзор событий, которые привели к тому, что я обнаружил рукопись, рассказывающую о невероятных приключениях написавшего ее.

Как натуралиста, специализирующегося на орнитологии, меня давно привлекали регионы малоизученной Антарктики как богатое поле для моих исследований. Возможно, мой интерес к антарктической орнитологии объяснялся тем, что я жил в Нью-Бедфорде, городе, известном в прежние годы множеством китобойных судов, многие из которых ежегодно плавали в южные океаны в поисках жира морских слонов. От офицеров этих судов я получил много образцов птичьих шкурок и яиц, привезенных услужливыми китобоями. Такие экземпляры были, тем не менее, совершенно неудовлетворительны для научных исследований, и я, наконец, решил посетить Антарктику лично, чтобы наблюдать и изучать эту орнитофауну в ее собственной среде обитания.

Так случилось, что я нашел место на китобойном судне, направлявшемся в Южную Атлантику и Южную часть Индийского океана, и после нескольких месяцев плавания, длившегося без происшествий, я обнаружил, что смотрю с палубы баркаса на хмурые горные вершины Кергелен, или, как его еще называют, Остров запустения.

Здесь, в компании примерно десяти человек из команды барка, я был высажен на берег, и, будучи в изобилии снабжен провизией, инструментами и орудиями китобойного промысла, мы увидели, как судно отплыло в Южную Георгию, чтобы там высадить другие партии, которые, как и наша, останутся на берегу, на бесплодных клочках земли до возвращения корабля в следующем году.

Мне нет нужды вдаваться в описание чудесной фауны и флоры острова, равно как нет нужды останавливаться на редких и интересных образцах, которые вознаграждали мои ежедневные прогулки по голым базальтовым холмам или по густому кустарнику и чахлой траве долин, хотя для меня те дни были полны очарования и энтузиазма натуралиста в новых областях исследований.

Достаточно сказать, что однажды туманным утром, проникнув далеко в глубь острова в поисках нового лежбища альбатросов, я был привлечен странным поведением одной из этих огромных птиц.

Казалось, он не мог подняться с земли, хотя несколько раз расправлял свои огромные крылья и взмахивал ими вверх приподнимаясь на несколько дюймов. Но каждый раз он падал и неуклюже барахтался на земле.

Подойдя ближе, я обнаружил, что ноги птицы запутались в каком-то предмете среди скал, и, подойдя на несколько ярдов к альбатросу, я с удивлением обнаружил, что к ноге птицы привязан шнур или леска, а другой конец шнура привязан к предмету, странно блестевшему на свету.

Снедаемый любопытством, так как я знал, что в последнее время здесь не бывало ни одного человека, я осторожно приблизился к альбатросу и, накинув ему на голову пальто, наклонился и попытался отцепить леску от ноги птицы. Однако я обнаружил, что шнур, который имел необычный металлический блеск, был сращен или переплетен вокруг ноги.

Поэтому я вытащил свой матросский нож и попытался перерезать леску, которая была едва ли толще бечевки. Представьте себе мое удивление, когда острое лезвие бесполезно скользнуло по веревке, как будто нож был деревянным, а леска стальной!

Решив, что это была какая-то проволочная веревка, я положил ее поперек небольшого камня и ударил по нему другим камнем, но безрезультатно. Быстро сгибать и разгибать веревку было также бесполезно, и поэтому я обратил свое внимание на предмет, к которому была прикреплена веревка и который оказался тонким стеклянным цилиндром около двух дюймов в диаметре и около шести дюймов в длину. Сквозь стекло я разглядел рулон какого-то материала, похожего на бумагу, и, уверенный, что это какое-то послание, ударил по похожему на бутылку сосуду куском камня. Я помню, что, даже делая это, я мысленно задавался вопросом, как такое хрупкое вместилище избежало уничтожения во время грубого воздействия, которому оно должно было подвергнуться его крылатым носителем, но даже эта смутная мысль не подготовила меня к результату моего удара. Действительно, я не могу адекватно описать свое крайнее изумление, когда камень отскочил от стеклянного контейнера, не оставив на поверхности ни царапины, ни трещины!

На самом деле я был совершенно ошеломлен. Я нетерпеливо наклонился и осмотрел странный предмет более внимательно и тщательно. Я обнаружил маленькую защелку или кнопку около одного конца цилиндра, и когда я нажал на нее, шнур внезапно отщелкнулся.

Теперь, когда цилиндр был в моем распоряжении, я больше не обращал внимания на альбатроса, который тотчас же улетел – весьма прискорбное происшествие, так как он унес с собой замечательную вязь, которая, если бы я ее заполучил, оказалась бы неоценимой научной ценностью. Но мое внимание было полностью сосредоточено на контейнере, который, как я обнаружил, был удивительно легким, весом примерно как алюминий, насколько я мог судить. Но, несмотря на кажущуюся хрупкость, мне не удалось ни сломать, ни помять этот замечательный материал, как я ни старался.

Теперь мое любопытство было в возбужденном состоянии, ибо я твердо знал, что цивилизованный человек не знает ничего подобного и что любое сообщение или послание, заключенное в контейнере, должно быть чрезвычайно важным и интересным. Чтобы рассмотреть его поближе, я открыл карманную лупу и принялся самым тщательным образом осматривать гладкую поверхность удивительного сосуда.

При этом я случайно навел точку света на цилиндр. Все, что было раньше, было ничем по сравнению с поразительным результатом этой случайной процедуры. Мгновенно материал начал плавиться и течь, как воск! В несколько коротких мгновений я расплавил по окружности дно цилиндра, и из проделанного таким образом отверстия вытащил свиток рукописи, ибо таково было содержание цилиндра, и, развернув страницы, начал читать невероятную историю, написанную на нем. Некоторые цитаты, имена и ссылки дали понять мне, что эта история не была ни вымыслом, ни работой расстроенного ума, поскольку многие из упомянутых событий, а также имена, на которые ссылались, были мне знакомы. Я отчетливо помнил уход корабля "Индевор", как он не смог вернуться и различные газетные сообщения о его исчезновении с опубликованными списками его экипажа. Только эти факты, как я уже сказал, убедили бы меня, даже если бы я не был уверен в характере сосуда, выбранного для хранения рукописи, что рассказ был правдив, поскольку материал не мог быть получен или подготовлен в какой-либо известной стране или какой-либо известной расой людей.