Иван Любенко - Черная магнолия

— Глупо было бы это отрицать…

— Было бы удивительно, если бы вы со мной не согласились! Видано ли, чтобы один из самых известных адвокатов, в костюме, шитом на заказ у лучшего московского портного, чуть ли не на четвереньках продирался по кустам в поисках чужого пса!

— А разве есть мужчины, равнодушные к очаровательным особам противоположного пола? — усмехнулся адвокат и, вздохнув, добавил: — Да еще у которых такие бездонные глаза!

Нижегородцев рассмеялся. Ему в ответ с макушки старого тополя что-то беспокойно прокричал грач, за ним затрещал дрозд. А на самом горизонте разлитой ртутью покоилось море. Стоял штиль.

Кадберт Борнхил был не просто англичанином, он был джентльменом. Выросший в аристократической семье, Кадберт с ранних пор привык не только к роскоши, но и к порядку. Еще в детстве он никак не мог уразуметь, почему, когда его учили этикету, старшие всегда употребляли французскую фразу noblesse oblige — «положение обязывает», хотя в английском варианте она звучала намного понятней — nobility obliges. Это ведь только невежа думает, что аристократом становятся раз и навсегда. Формально, возможно, это и так, но в реальности поведение настоящего дворянина, будь он граф, виконт или барон, должно оставаться безукоризненным в течение всей жизни. Если, конечно, он не шпион. Шпиону прощается многое: воровство, убийство, шантаж, прелюбодеяние — все что угодно, лишь бы это делалось на благо британской короны. Но наступает момент, когда в душе человека появляется конфликт между воспитанием и действительностью. Это приводит к раздвоению личности. Чем лучше агент, тем он бессовестней, лживей и коварней. Некоторые из них пытаются сравнивать себя с актерами — ничего подобного! Артист играет пьесу, написанную для него другим человеком. Он действует по правилам сценического искусства, и ни одно из них не противоречит библейским заповедям. Другое дело разведчик. Он думает, что сам себе Бог. Но это не так. И позже на Страшном Суде гореть ему в адовом пламени вместе с остальными грешниками. Может, именно поэтому Кадберт и выбрал себе такой необычный псевдоним — Донн. Так у древних кельтов назывался бог смерти. Вместе со своими людьми он добрался до юго-западной оконечности острова и привел их к победе над племенами богини Дау. Но Донн возомнил себя великим божеством и посмел оскорбить богиню земли Эриу. Этого ему остальные боги не простили. Они сбросили наглеца в море. На месте его падения возник остров — Обитель Донна, — ставший царством мертвых. Именно туда уплывали души людей, окончивших свой жизненный путь. Легенда мрачноватая, но, согласитесь, красивая.

Примерно такие невеселые мысли роились в голове потомственного английского дворянина — графа Кадберта Борнхила, бывшего на сей момент по паспорту русским подданным. Сидя в кресле меблированной комнаты, он докуривал уже третью папиросу подряд и смотрел на расставленную на кофейном столике шахматную партию. «Итак, что мы имеем на сегодняшний день? — мысленно задался вопросом разведчик и передвинул белого слона. — Несомненно, что в Министерстве иностранных дел завелся русский осведомитель, который и сообщил о моей миссии. Именно поэтому из Санкт-Петербурга в Ялту командирован этот капитан. Я видел его — впечатления не производит. Ему водку хлыстать в офицерском собрании, а не на британских подданных охотиться. Ладно, о русском шпионе укажем в шифровке. Пусть Камминг сам ломает голову, кто предатель. Теперь Ардашев. Тянуть больше нельзя. Пора его убирать, — Кадберт поднял черного коня и поставил на место ладьи. — Но эту работу должен выполнить я сам. Желательно покончить с адвокатом еще до Пасхи… Но посмотрим. Тут как ни крути, а Discretion is the best part of valour, или, как говорят русские: «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Агента подключать к этой операции нельзя — не стоит рисковать таким ценным источником. Каких титанических усилий стоило его завербовать! — Он усмехнулся в усы, припоминая детали той операции. — Да, было времечко! Ну да ладно, теперь главное — Распутин. Это бородатое чудище явится не сегодня завтра. Чинар — надо отдать ему должное — собрал устройство всего за два дня. У него явные способности к механике. Какая оригинальная конструкция! И как все просто! Ничего-ничего, доберусь до Лондона — запатентую это изобретение как собственное». Майор переставил черного ферзя к белому королю и объявил шах. Он улыбнулся и понял, что соперник попал в западню. «Мат. Что ж, по-моему, я неплохо разыграл эту комбинацию. Если мне не изменяет память, этот дебют носит название английской партии. Надо же! Какое совпадение! Ну и, наконец, полковник… Зачем он так настойчиво пытается попасть к Царю? Что ему нужно?» — агент Донн затушил папиросу табачной фабрики «Оттоман» и нервно заходил по комнате, пытаясь отыскать разгадку, но подходящий ответ так и не приходил на ум. «Надо за ним понаблюдать», — благоразумно решил он и наконец упокоился.

Генерал-майор Иван Антонович Думбадзе одновременно совмещал две должности: командующего 2-й бригадой 13-й пехотной дивизии и ялтинского градоначальника.

Назначение на гражданский пост тогдашний полковник получил осенью 1906 года, когда Таврическая губерния, как, впрочем, и вся Россия, была охвачена революционными настроениями. К тому времени на его мундире уже красовались два ордена Святой Анны II и III степени (с мечами и бантом). Командир 16-го стрелкового Императора Александра III полка не раз лично бросался в рукопашные атаки против горцев, грабивших Закавказье. Результатом этого были два серьезных ранения.

С тех пор прошло уже шесть лет. На смену одному губернатору пришел другой, а генерал все так и оставался ялтинским градоначальником. За этот период он фактически превратился в уездного диктатора. Ничто не происходило в городе без его согласия. Он высылал неблагонадежных лиц, запрещал выход «вредных» газетных статей, обязывал редакторов печатать только те материалы, которые считал полезными, сам принимал к разбору гражданские иски и выносил по ним решения по собственному разумению; лично мирил мужей и жен, решившихся на развод, и даже разработал циркуляр «О соблюдении благочиния в купальных местах». В том наставлении «хозяин» указывал, в каком именно виде разрешается появляться на пляже и как надобно себя вести во время купания. Естественно, вся эта унтер-пришибеевщина не могла понравиться либеральной части общества, и «свободолюбивые газеты», находящиеся за пределами Ялтинского уезда, стали кричать о злоупотреблениях «крымского феодала». А обнаглевшие от безнаказанности революционеры напечатали ультиматум: либо полковник подаст в отставку, либо он будет приговорен к смерти. Узнав об этом, градоначальник тотчас же дал интервью «Ялтинскому вестнику», в котором заявил, что он вообще-то и сам собирался уйти на покой и даже заготовил по этому случаю рапорт, но теперь, после прозвучавших в его адрес угроз, он изменил свое решение и остаток дней посвятит службе на благо Царя и Отечества. Такой смелости «боевики-эсеры» ему простить не могли.