Сергей Слюсаренко - Друзья бога

— Сегодня, когда вышли на рейд, Ван Фогт поставил условие: или я сделаю все, чтобы ты не догадался о бунте, или он… — Топо не стал говорить, «что он». — А Санториус взял Барри и просто вышвырнул его за борт. Потом связали меня и поставили у бизань-мачты. И сказали: одно мое неосторожное слово — и убьют всех вас сразу же.

— Что же они меня не убили?

— У них был договор: если ты всю добычу привезешь на борт — убить. Если же ты не привезешь золото сразу, то тогда, шантажируя тебя заложником, заставить привезти добычу или показать, где ты ее спрятал. Заложник — это значит я.

— А Мокей? Он был с ними, а потом передумал? Я понимаю, матросня, им все равно, с кем и куда, но канонир?

— Он весь переход прикидывался мертвецки пьяным. Ну, не то чтобы совсем уж прикидывался…

Андреа подошел к двери, распахнул ее и отдал команду:

— Канонира сюда!

Мокей, стоящий на страже, от неожиданности вздрогнул и вошел в каюту.

— Ну, заходи, заходи, — сказал Андреа, — рассказывай. А то от Топо, который в конуре просидел все время, подробностей не узнаешь.

— Да что тут рассказывать. То, что много гниленького народа набрали в Порт-Ройале, я сразу заприметил. Себе в пушкари я потому сам и набирал, чтобы на них положиться можно было. Но моих людей было мало. А как шхуну итальянскую выручили, так вся эта шваль по углам шептаться стала. Мол, почему удачу упускаем, где наша доля… Ну и приятелю вашему, Топо то есть, — Мокей кивнул в сторону юноши, — глотку перерезать хотели.

— А мне за что? — удивился Топо.

— Не любят любимчиков, да и уверены были, что ты поставлен присматривать за командой.

— А что за шхуна? — перебил Андреа.

— Я потом объясню, — ответил Топо. — Пусть он расскажет.

— Так вот, — продолжил Мокей. — Как Горн прошли, сами-то они боялись без Сайлера, так и устроили бунт.

— И ты пошел вместе с ними? — Андреа глянул строго прямо в глаза канониру.

— А на рожон переть славы мало, да и Топо пусть спасибо скажет, что жив остался. Это я Ван Фогту мыслишку кинул, что вас, капитан, трудно будет на борт заманить, если его не будет. И сказал еще, что помощника вашего и фельдшера отпустить надо, не по чести их убивать. Но вот он не даст соврать: когда напали на англичанина, я честно спрятался. Прикинулся пьяным. Пиратствовать, да еще на своих нападать — это не по мне.

— Так. Еще и англичане. Много взяли добычи? — Андреа с досады хлопнул себя по колену ладонью.

— Взяли-то много, но потом за неделю в Ла-Серене [88] Ла-Серена — город в Чили. спустили.

— Это как же так? Английское судно вошло в испанский порт, да еще… — Андреа нервно заходил по каюте.

— У Фогта там свои люди были. Он все заранее продумал, — сказал канонир.

— А что же боцман? Тоже с ними заодно?

— Йорген Хан-Вайер лошадка темная. Вроде и за них, вроде и не очень. Не разбери-поймешь.

— Сколько в команде человек, активно участвовавших в бунте?

Капитан слегка успокоился и сел на диван, установленный вдоль кормовой застекленной галереи.

— Что там верещит? — Андреа повертел головой, услышав странный звук.

Он развернулся и открыл окно. С жалобным писком, мокрый и несчастный, в каюту вполз Барбаросса.

— Барри! — Топо подскочил, схватил своего кота и прижал к груди. — Живой! Ай, умница. Полотенце дайте!

— Видать, не оплошал, животина! Доплыл до якорного каната, — улыбнулся Мокей.

— Топо, ты можешь подтвердить слова канонира? — продолжил прерванный разговор Андреа.

— Конечно, мертвецки пьян, — невпопад ответил Топо.

— Хорошо, Мокей, я верю вам. Тем более что если бы не ваша помощь в самый критический момент, сейчас, наверное, мы бы не беседовали здесь. Вы можете поручиться за кого-нибудь в команде, что они будут на моей стороне в дальнейшем?

— Да, человек за пять я точно могу поручиться, — кивнул канонир.

— Писать умеете?

— Да.

— Тогда вот вам бумага, перо, напишите список, их сейчас освободят, пусть они стоят на вахте по очереди. Нельзя позволить вспыхнуть бунту. И пусть приведут боцмана.

— Есть, капитан! — Мокей с явным удовлетворением посмотрел на Андреа. — Наконец у нас есть капитан.

Когда привели Хан-Вайера, Топо уже перестал тискать своего кота и отправил его спать, предварительно накормив так, что живот у Барри раздулся, как бурдюк.

— Вызывали, капитан? — хмуро пробурчал боцман.

— Не вызывал, а приказал привести, — жестко ответил Андреа. — Я хочу услышать вашу версию бунта. И выяснить вашу роль в этой грязной истории.

— А я что, я ничего, — промямлил Йорген Хан-Вайер. — Я и глазом моргнуть не успел, а команда уже черную метку мне принесла. Выбор у меня был один — или за борт, или остаться боцманом.

— Что же вы за боцман, что не могли заметить, что в команде назревает бунт? И почему вы остались боцманом, даже когда власть на корабле перешла в руки пиратов?

Топо смотрел на своего друга с удивлением. Совсем недавно, когда они расстались, Андреа был еще застенчивым, хоть и умелым офицером, но никогда не был таким жестким и неумолимым. Словно за эти несколько месяцев Андреа стал другим человеком.

— Ну… — боцман замялся.

— Без «ну»! Я вправе повесить вас прямо сейчас! Как участника бунта и пирата! — Андреа вскочил, подошел вплотную к Йоргену и посмотрел ему прямо в глаза.

Жесткие слова капитана заставили боцмана собраться, и он заговорил уже увереннее.

— То, что в команде растет недовольство, я заметил уже давно. Все надеялись, что в нашем походе будет в основном выполняться каперская миссия. — Голос боцмана окреп, словно Йорген сам себя стал убеждать в своей правоте. — Но я думал, что неудовольствие уляжется после первого же удачного дела. Однако случая такого не представлялось. А после того как спасли итальянца, команда затихла. Кто же знал, что штурман к тому времени уже подбил команду на бунт. Он без труда нашел слабовольных и жадных до денег.

— Вы знали штурмана раньше?

— Нет, он новый человек в городе, это только сейчас он сам рассказал свою историю.

— Какую?

— Он раньше на Тортуге отирался. Ходил на промысел с самим Бразильцем, Роком Бразильцем. Потом они что-то там не поделили, и он ушел от него. Хитрый был, как тысяча чертей.

— И вы пошли за ним?

— А какой у меня был выбор? Прогуляться по доске? Тут большого ума не надо, — мрачно произнес боцман.

— Я думаю, сейчас каждый из тех, кто сидит под стражей в трюме, мне ответит так же, — сказал Андреа. Он еще раз глянул в глаза боцману и вернулся в свое кресло. — Как же так вышло, что один мерзавец заставил бояться весь экипаж? Или не весь? Сколько у него было сторонников?

— Человек десять были готовы идти за ним до конца. Этого хватило, чтобы разоружить остальных. Троих они убили, эта скотина Франсуа Олоне перерезал горло Тукали только за то, что он не так на него глянул. Пацана не пожалел! А командира отправили на берег вместе с фельдшером. Ну и то, что Санториус был на стороне Ван Фогта, сильно помогло. Вроде как вся ответственность на офицере.