Владимир Куницын - Спецназ Его Императорского Величества

Вечером накануне сражения, в роскошном замке с великолепным парком, главной квартире Кутузова, определенной как штаб союзнических войск, собрались командиры колонн, которым предстояло завтра вести войска в атаку. Багратион, командующий правым флангом, прислал ординарца, который сообщил, что князь не прибудет. Кутузов никак не отреагировал на это сообщение, видимо, ожидал чего-либо подобного. Сам вел себя довольно апатично, а если говорить прямо — просто дремал, сидя в вольтеровском кресле во время всего военного совета. Он знал, что для победы над Наполеоном нужно отступать. А его заставляли атаковать.

На совете главным действующим лицом был генерал Вейротер, командующий австрийскими войсками. Мужчина среднего роста, подвижный до суетливости, но в то же время личность весьма занудная. Сегодня он успел побывать у обоих государей, выезжал на аванпосты для личного осмотра неприятельских цепей, а также много времени провел в канцелярии, составляя диспозицию. Все эти события заставили Вейротера поверить в собственную значимость, представить себя единственным вершителем судьбы сражения, которое должно было закончиться триумфом русско-австрийской армии благодаря гениальной расстановке войск, составленной им самим.

Около разложенной на столе большой карты с окрестностями Брюнна австрийский генерал читал диспозицию, из которой выходило, что основной удар союзные войска должны нанести на южном левом фланге, где французы были оттянуты в глубь обороны. Их требовалось совсем немного оттеснить к болотам и озерам, захватить деревеньки Тельниц и Сокольниц, растрепать южный фланг, затем ударить в тыл войскам, расположенным в центре. Тем самым нанести решающее поражение так называемой Великой армии. Для этого командующему левым флангом, генералу Буксгевдену, выделялось тридцать пехотных батальонов и более двадцати эскадронов гусар и драгун, почти двести орудий. Главные силы предполагалось построить в три колонны, чтобы…

Вейротер бубнил весьма монотонно, однако в глубине души пела песня, подогревая собственное мнение о значении австрийского генерала для судьбы всей Европы. Он небрежно отмахнулся от Ланжерона, пытавшегося сделать несколько дельных замечаний, однако, видя внимательность и сосредоточенность, с которой изучал диспозицию генерал Дохтуров, снисходительно отвечал на его вопросы, повторял название населенных пунктов. Высокий, стройный генерал Буксгевден молча смотрел в карту. Его светлая кучерявая голова иногда вскидывалась, когда он устремлял взор на Вейротера, но через несколько секунд, не найдя ничего примечательного, взгляд опускался вниз. Милорадович, румяный, с закрученными вверх усами, наоборот, смотрел только на Вейротера, ни разу не опустив голову. Остальные генералы вели себя по-разному, но в большинстве своем считали, что наступит завтра — и все станет ясно на поле битвы. А на бумаге всегда все гладко. Кутузов откровенно спал, как может спать только человек, смирившийся, что все происходящее никак не зависит от его воли. Он давно понял, что ему придется на этот раз отвечать за чужие грехи.

В штабе французских войск Наполеон проводил военный совет, как всегда, четко и кратко. Маршалу Даву он поручил удерживать южный фланг, чтобы не допустить прорыва русских. Маршал Удино оставался в резерве, готовый в любой момент прийти на помощь Даву, если напор станет нестерпимым. В центре маршал Сульт, которому придавались главные силы, должен дождаться, когда русские увязнут на юге и бросят туда все резервы с Праценских высот. После этого атаковать центр и, прорвав цепи союзников, подняться на высоты, рассекая вражескую армию на две части. На северном фланге маршал Ланн должен был навязать жесткий бой Багратиону и угрожая перейти в контратаку, при помощи кавалерии Мюрата и пехоты Бернадота связать по рукам и ногам самого опасного генерала в стане союзнических войск.

Около полуночи, уже объехав войска, Наполеон встретился с Каранелли и Перментье, ожидавших разговора с вечера.

— Майор! Вы должны силами гренадеров вашей роты прикрывать группу Луи. В случае опасности дать возможность ей уйти в тыл, даже ценой гибели ваших солдат. А у тебя, любезный друг, на завтрашний день будет очень важная задача. Прошу!

На столе была разложена большая карта местности, не уступающая по точности той, что лежала сейчас на столе в гостиной роскошного замка, занимаемого Кутузовым.

— Я думаю, что из-за занавески, за которой вы просидели весь совет, удалось понять план завтрашнего сражения. Что от тебя требуется, Луи: после того как Буксгевден завязнет в болотах, пытаясь выбить Даву из маленьких австрийских деревушек, Сульт нанесет удар в центре. Над главными силами союзников возникнет опасность окружения, но если они отступят, то весь успех прорыва в центре будет потерян. Потому нельзя допустить, чтобы ординарец, которого направит Кутузов, передал приказ об отступлении.

Наполеон сделал шаг к столу, указка в руке монарха уперлась в точку на карте.

— На пути у курьера, везущего приказ, — кончик указки заскользил по бумаге, — лежит болото. Круглое, примерно восемьсот шагов. Курьер, конечно, будет скакать по дальнему от нас берегу. Сначала вы пойдете вслед за атакующими полками Сульта, но когда подойдете к болоту, сверните вправо. Здесь легко найти удобную позицию. Еще одно болото будет отделять вас от того сражения, что развернется на южном фланге. Кого ты намерен взять с собой?

— Анри Фико и Доминика Левуазье.

Хотя лучшим стрелком после Луи считался Люка Сен-Триор, командир решил не брать его. Сержант только вернулся из госпиталя и еще не освоил новый штуцер.

— Уверен, что троих будет достаточно?

— Я не уверен в двух штуцерах из тех пяти, что привез Бусто. Ему нужно еще неделю, чтобы довести их до полного порядка.

— Что ж! Будем играть тем, что есть.

Наполеон повернулся к адъютант-майору. Перментье догадался, что император ждет вопросов и от него.

— Простите, ваше величество, а разве Буксгевден, заметив, что его окружают, не отступит назад ближе к центру?

— Нет! Это не Багратион. И наша удача, что главные силы ведет Буксгевден. Он не примет решения об отступлении без приказа Кутузова. Больше всего в жизни он боится прослыть трусом.

Плотный утренний туман заволакивал низины. На высоком холме около деревни Прац командующий союзнической армией Михаил Илларионович Кутузов, сидя на гнедом трехлетке, смотрел на белую вату, в которую уходили войска навстречу французской армии. Многочисленная свита, окружающая главнокомандующего, располагалась рядом. На левом южном фланге войска уже вступили в дело, частая ружейная перестрелка, подкрепляемая глухим мощным звуком орудий, раздавалась из белесой пелены. С холма ничего не было видно, и Кутузов подумал о том, что знают ли артиллеристы, как наши, так и французские, в кого они стреляют?