Владимир Куницын - Спецназ Его Императорского Величества

— Ну что ж, отлично! Риск, и правда, снижается. Спасибо, Анри! Так и сделаем.

— Нет, я не понял, — заявил Доминик, — если Луи сядет на подводу только здесь, то у русских появится вопрос — откуда он взялся?

— Как жаль, мой дорогой, — рука полковника Фико на этот раз очень нежно легла на плечо бригадного генерала Левуазье, — что соображаешь ты значительно хуже, чем фехтуешь. Мы повезем на подводе огородное пугало в плаще русского офицера.

Раздался выстрел, и горшок, висящий на жерди на немыслимом расстоянии, разлетелся в разные стороны мелкими осколками. Ни у кого не осталось сомнения, что пуля попала в центр цели, а не только зацепила ее.

— Господа гусары могут тоже попробовать, там еще висит один кувшин.

Однако никто не схватился за пистолет.

— Впечатлительно! — произнес Ружецкий.

— Но есть еще и третье обстоятельство, мешающее проведению дуэли…

— Опять! — грозный крик летел со стороны дома. К беседке по дорожке приближался Порфирич, сердито шевеля усами. — Это сколько же можно бедокурить! Управы на вас нет!

— А, это снова ты! — голос Давыдова не предвещал ничего хорошего. — Я тебе говорил сидеть тихо?! Последний раз предупреждаю — еще раз явишься без приглашения, велю выпороть!

— Не ваше это дело, ваше благородие, чужих слуг пороть! У нас свой барин есть! А вы, уж если приспичило, своих гусаров и порите!

«Однако! — подумал Николай, которого Порфирич до сих пор не заметил среди офицеров. — Представить невозможно, чтобы он так мог разговаривать с господами. В званиях-то разбирается, а Давыдова благородием вместо высокоблагородия назвал. Считай, на две ступени понизил! Как быстро война меняет характеры людей».

— Что случилось?

Старик словно натолкнулся на невидимую стену.

— Ой… Батюшки! Князь! Князь вернулся! Николай Тимофеевич…

Из грозного старика словно выпустили пар. Он сделал два шага вперед, и вдруг Николай отчетливо понял, что тот собирается грохнуться на колени и целовать его руку. «Ужас какой! — мелькнуло в голове. — Кажется, довели старика». Стремительно шагнув навстречу, он обнял Порфирича, не давая ему упасть.

— Что же это творится, ваше сиятельство, — чуть всхлипывая, изо всех сил стараясь держаться, негромко бормотал тот.

— Ну, ну, Порфирич! Господа офицеры — гости в нашем доме.

— Гости?! Какие ж это гости? Курят в спальне! Погреб винный растащили! Стреляют где попало! Стрелять совсем не умеют, а стреляют! С пятнадцати шагов попасть в бутылку шампанского не могут!

Да, сильно расстроили старика!

— Что делать, нужно же им как-то учиться.

Гусары — народ вспыльчивый, но Данилов понимал, что его выстрел выписал ему индульгенцию на подобное ерничанье.

— Вот как? — волнение Порфирича разом сменилось на озадаченность. Видно, подобная мысль не приходила в голову. — Ну… тогда, наверное.

Майор Ружецкий и другие офицеры были растеряны. Что в полной мере удалось князю, так это ошарашить гусар. И вопросительные взгляды устремились на Дениса Давыдова.

Тот размышлял. С одной стороны, он, если честно, никогда не сталкивался со столь, мягко говоря, непочтительным отношением. Слава забияки летела далеко впереди него. Он просто не мог представить, что кто-нибудь решится на такое. С другой стороны, как ни крути, виновником ссоры является он сам. Пренебрежительно брошенное слово и недостаточное внимание к письму главнокомандующего — еще не повод считать его зачинщиком скандала. Но оказалось, что слово он бросил хозяину, в дом которого явился без приглашения! А это совсем уже другой оборот.

— Простите нас, ваше сиятельство, — твердо, но все-таки обозначив почтение в голосе, произнес Давыдов, — если что сделали не так. Я плохо расслышал вашу фамилию. А майор Ружецкий у нас бывает иногда излишне горяч.

— Пустое, Денис Васильевич! Чувствуйте себя как дома, господа, — на лице князя уже заиграла радушная улыбка, — мне самому неловко, что не могу оказать достойную встречу. Война сильно уменьшает мои возможности. Но, тем не менее, мы можем рассчитывать на ужин. Не так ли?

Последний вопрос был адресован Порфиричу, который буквально на глазах обрел обычное спокойствие и невозмутимость. Так всегда случается, когда с человека снимают непомерную ответственность. Вот и сейчас, присутствие князя сразу освободило его от принятия важных решений.

— Будет исполнено! — с достоинством ответил дворецкий. — Как обычно, на семь часов?

— Пожалуй.

Данилов вновь повернулся к гусарам.

— Кстати, о дуэлях, господа!

В воздухе вновь запахло грозой. Все замерли, подарив внимание князю.

— Я слышал, что вы, Денис Васильевич, неплохо сочиняете стихи. Почему бы за ужином нам не скрестить наши рифмы. Против такой дуэли не будет возражать и сам император.

Отчетливый вздох облегчения пролетел над беседкой.

— Ну знаете, князь! — произнес Ружецкий. — Вы сами говорили, что дуэль имеет смысл, если шансы есть у обоих противников.

— А я от своих слов не отказываюсь. Смею вас уверить, ваше высокоблагородие, мои стихи всегда очень нравились постояльцам нашей конюшни.

Одобрительный смех гусар говорил, что князь им начал нравиться. А Николай уже подошел к своим — корнету и драгуну, которые так и не слезли с лошадей, флегматично наблюдая за происходящим.

— Дорогу назад найдете?

— Разумеется, — уверенно ответил Белов, — мы же драгуны, а не какие-нибудь…

Заметив, что встретивший их поручик напряженно ждет, что будет сказано дальше, продолжил после короткой заминки.

— … артиллеристы!

— Тогда ведите сюда взвод!

Князь снова вернулся к беседке.

— Господин майор, — сказал он Ружецкому, — не будете ли так любезны ужать ваших гусар? Не могли бы вы освободить одну из изб, сейчас сюда прибудет взвод.

— Конечно, ваше сиятельство, — беспрекословно отозвался Ружецкий. Уже хорошо.

Николай подошел к Давыдову и негромко, чтобы никто не слышал, произнес:

— Вы письмо все-таки прочитайте, Денис Васильевич! А через полчаса я жду вас в кабинете моего отца. Порфирич покажет, если не знаете.

И не дожидаясь ответа, пошел к дому. Не оборачиваясь. У гусар не должно оставаться сомнений, кто хозяин. И не только в доме.

— Знакомьтесь, князь, майор Азаров Андрей Сергеевич. Кстати, за Аустерлиц награжден!

В голосе Давыдова сквозил легкий налет сарказма, подчеркивающий, что утренний разговор он не забыл. Ну ничего, пусть попереживает немного. Главное, чтобы глупостей не наделал.

— Очень приятно! А где вы были во время сражения?

Высокий светловолосый Азаров, одетый в форму французского кирасира, не очень-то похож на француза.

— На Праценских высотах. Я служу в Кавалергардском полку. И тогда тоже служил.