Вальтер Скотт - Антикварий

— Вы ошибаетесь, — сказал сэр Артур. — Язык у пиктов был богатый, и они были могучим народом. Они построили две колокольни: одну в Брехине, другую — в Эбернети. Пиктских девиц королевской крови помещали в Эдинбургский замок, откуда его название Castrum Puellarum [166] Крепость дев (лат.) . .

— Детские сказки, — заметил Олдбок. — Все это придумано, чтобы польстить тщеславию женщин. Замок назывался «девичьим», quasi lucus a non lucendo [167] Почти лес, который назван так, потому что темен — фраза, ставшая синонимом ложной этимологии: lucus (лес, роща) по форме совпадает с lucus (свет), откуда глагол lucere — светить (лат.) . , потому что он был неприступен, чего ни про одну женщину сказать нельзя.

— Существует достаточно достоверный перечень пиктских королей, — настаивал сэр Артур, — от Крентеминахкрайма (дата его правления точно не известна) и до Драстерстоуна, с чьей смертью окончилась династия. У половины из них имена, как у кельтов, образованы от имени отца. Приставка «Мак» id est filius [168] Означает «сын» (лат.) . . Что вы скажете на это, мистер Олдбок? Мы знаем Драста Мак-Морахина, Трайнела Мак-Лахлина (насколько можно судить — первого из этого древнего клана) и Гормаха Мак-Доналда, Элпина Мак-Метегуса, Драста Мак-Теллергена (тут баронету помешал приступ кашля), кхе-кхе-кхе, Голарджа Мак-Хена… кхе-кхе… Мак-Хенена… кхе… Мак-Хененейла, Кеннета… кхе-кхе… Мак-Фередита, Эхена Мак-Фунгуса и двадцать других, несомненно кельтских, имен, которые я мог бы перечислить, если бы не этот злосчастный кашель.

— Возьмите стакан вина, сэр Артур, и запейте все эти нанизанные, как четки, имена нехристей, которыми подавился бы сам дьявол. Кстати, тот малый, которого вы назвали напоследок, только один и носит вразумительное имя. Впрочем, все они как один из племени Мак-Фунгуса: никому не известные венценосцы, порожденные угаром самомнения, безумия и лживости, высыпавшие, как грибы, в мозгу какого-нибудь сумасшедшего горного барда.

— Я удивлен, что вы так говорите, мистер Олдбок. Ведь вы знаете или должны бы знать, что перечень этих властителей выписан Генри Моулом оф Мелгам из хроник Лох Левена и Сент-Эндрю [169] Местности в Шотландии; в замке у озера Лох Левен в Южной Шотландии в 1567–1568 гг. заключена была Мария Стюарт; Сент-Эндрюс — город, королевский замок и порт. и опубликован им в краткой, но неплохой «Истории пиктов». Она была напечатана Робертом Фриберном [170] Роберт Фриберн — эдинбургский издатель и книготорговец. в Эдинбурге и в тысяча семьсот пятом или шестом году от рождества Христова — я точно не помню — продавалась в его лавке у ограды парламента. У меня дома есть экземпляр; это моя самая ценная книга — после «Шотландских актов» в двенадцатую долю листа, — и она отлично выглядит на полке рядом с той. Ну что вы скажете на это, мистер Олдбок?

— Что я скажу? Да чихать я хотел на Гарри Моула и его «Историю», — ответил Олдбок, — и тем самым я удовлетворяю его просьбу оказать этому произведению прием в соответствии с его достоинствами.

— Не смейтесь над человеком, стоявшим выше вас! — неодобрительно заметил сэр Артур.

— Я не вижу, чтобы согрешил в этом, смеясь над ним и над его «Историей».

— Генри Моул оф Мелгам был джентльменом, мистер Олдбок!

— Не нахожу, чтобы он имел и это преимущество предо мной! — довольно резко возразил антикварий.

— Простите, мистер Олдбок, но он был джентльменом из знатного, древнего рода, и поэтому…

— … потомок вестфальского печатника должен говорить о нем с почтением? Вы можете придерживаться такого мнения, сэр Артур, но я его не разделяю. Мне кажется, что мое происхождение от трудолюбивого и предприимчивого типографа Вольфбранда Олденбока, который в декабре тысяча четыреста девяносто третьего года под покровительством (как указано в конце книги) Себалда Шейтера и Себастьяна Каммермейстера закончил печатание знаменитой «Нюрнбергской хроники» [171] «Нюрнбергская хроника» — средневековая хроника, являющаяся характерным источником для истории города Нюрнберга и Германии; позднее была издана в «Хронике немецких городов» (с 1862 по 1877 г.) историком Карлом Гегелем (1813–1901), сыном знаменитого философа. , — мне кажется, повторяю, что мое происхождение от этого великого восстановителя учености делает мне, литератору, больше чести, чем если бы я числил в своей генеалогии всех буйных, меднолобых, железнобоких средневековых баронов со времен Крентеминахкрайма, ни один из которых, как я полагаю, не мог подписать своего имени.

— Если это замечание мыслится как насмешка над моими предками, — сказал баронет с осанкой, выражавшей сознание своего превосходства и самообладания, — то имею удовольствие осведомить вас, что имя моего предка, Гамелина де Гардовера Майлза, четко написано его рукой под самым ранним экземпляром Рэгменского трактата [172] Рэгменский трактат (или свиток) — собрание документов, состоящее из обязательств верности, данных между 1291 и 1296 гг. английскому королю Эдуарду I шотландскими баронами, аббатами, духовными лицами и джентри. .

— А это лишь показывает, что он одним из первых показал гнусный пример подчинения Эдуарду Первому [173] Эдуард Первый — английский король (1239–1307), при котором была предпринята попытка завоевания Шотландии (1296–1306), закончившаяся неудачей из-за сопротивления шотландского народа. . Можете ли вы говорить о незапятнанной верности вашей семьи, сэр Артур, после такого отступничества?

— Довольно, сэр! — воскликнул сэр Артур, яростно вскакивая и отталкивая от себя стул. — После этого я не стану оказывать моим обществом честь человеку, который платит мне такой неблагодарностью за мое снисхождение.

— Тут вы можете поступить, как вам будет угодно, сэр Артур. Надеюсь, что меня, не знавшего размера той любезности, которую вы оказали мне посещением моего бедного жилища, можно простить, если я не довел свою благодарность до раболепия.

— Очень хорошо… очень хорошо, мистер Олдбок! Будьте здоровы! Мистер… э… Шовел, желаю доброго здоровья!

Негодующий сэр Артур кинулся из комнаты, как если бы дух всего Круглого Стола [174] Т.е. двенадцати доблестных паладинов легендарного короля бриттов Артура (из цикла романов и баллад о нем), собиравшихся за Круглым Столом. воспламенял его грудь, и большими шагами помчался по лабиринту переходов, ведущих в гостиную.

— Видали вы такого спесивого старого осла? — лаконично обратился Олдбок к Ловелу. — Но я не могу допустить, чтобы он ушел в таком разъяренном состоянии.

С этими словами он поспешил вслед удалявшемуся баронету, определяя его путь по хлопанию многочисленных дверей, которые тот открывал в поисках комнаты, где пили чай, и с силой захлопывал за собой при каждом очередном разочаровании.