Пол Андерсон - Королева викингов

Она думала точно так же.

— Сначала нам нужно выучить буквы, — с язвительной улыбкой сказала она. — Или, по крайней мере, обзавестись людьми, которые их знают. Священники? Некоторые из них могут читать и писать. — Сквозь ее мысли задумчивым призраком прошел Брайтнот.

Лицо Хокона напряглось.

— Пока я ярл в Хлади, в Траандло не появится ни один новый христианский священник. — Хотя Хокон и не сжег церкви, возведенные королем Хоконом Добрым, но, можно сказать, морил их голодом. Он расслабился. — Но давай не будем говорить о неприятном. Лучше обсудим то, что происходит с нами, а также те известия, которые мы получили из-за морей.

Гуннхильд очень хотела этого, правда, в определенных пределах. Она слушала, она говорила; они перебрасывались словами и мыслями. На это время она почти забыла о своей тоске по Олаву Павлину.

Но вскоре, провожая взглядом тающие на севере силуэты кораблей Хокона, она снова почувствовала, насколько хрупкой была эта дружба. Именно так ведут себя герои в Вальхалле: сначала веселятся вместе, а потом идут сражаться друг с другом.

«Что-то мне говорили о христианской загробной жизни?» — мелькнула мысль. Она даже вздрогнула. Не важно, что лежит за границами этого мира: она и Хокон никогда не воссядут на одном пиру, не будут стоять бок о бок в последней битве мира.

Самое главное заключалось в том, что ярл Хокон, стоявший за старых богов и старые законы, был ее врагом.

Спустя недолгое время прибыл корабль из Исландии с товарами и новостями. Плавание Олава Павлина прошло благополучно, и его радостно встретили. Унн, жена Хрута, оставила его. С согласия своего отца она объявила себя свободной от своего мужа. Вместе с Мёрдом она отправилась на альтинг [39] Альтинг — народное собрание в древней Исландии; в настоящее время так называется исландский парламент. и на Холме Законов объявила о разводе. Позорные причины развода не долго оставались тайной. Гуннхильд предвидела, что оскорбление чувств приведет к вражде и кровопролитию.

Нет, она не желала ничего подобного Олаву. Она с самого начала знала, что не сможет удержать его.

Ее первая и последняя свадьба состоялась в доме Эйрика.

Затем пришло известие из-за гор. Астрид добралась до Свитьёда и встретила радушный прием у друга ее отца Хокона Старого. Гуннхильд вновь послала два десятка человек во главе со своим собственным Хоконом — слишком много Хоконов, со злой усмешкой подумала она. Ее посланец должен был передать королю шведов предложение передать Гуннхильд на воспитание Олава Трюггвасона. У этого владыки хватало хлопот с датчанами и готами, так что он вряд ли решился бы обострять отношения со своими норвежскими родственниками.

Солнце описывало свои круги все ниже и ниже. Березы начали желтеть. Гуннхильд вернулась обратно в Королевский Краг заблаговременно, чтобы встретить корабли Харальда Серой Шкуры. Он отчаянно сражался в Бьярмаланде; мертвецы устилали берега реки Двины, а королевские корабли были полны добычей. Это поддержит их на некоторое время, думала Гуннхильд — подарки друзьям и гостям, меха и рабы, чтобы можно было купить продовольствия, — но только на некоторое время…

Ближе к исходу года возвратился ее посланец Хокон. Он разговаривал с королем шведов, а затем с вождем Хоконом Старым. Его слова были мягкими и убедительными. Он доказывал, насколько хорошо это будет для мальчика. Астрид сказала нет, а Хокон Старый поддержал ее. Хокон-посол поехал обратно к королю шведов, и тот дал ему нескольких воинов. Он в их сопровождении вернулся к Астрид, чтобы поговорить более серьезно. Она снова наотрез отказала. Прежде чем он успел перейти к угрозам, верный раб Хокона Старого, неповоротливый силач, выбежал вперед и крикнул, чтобы он убирался. Раб размахивал тяжелой дубиной, которой можно отбивать удары мечей и проламывать головы. Другие рабы и работники, собравшиеся к тому времени с полей, толпились у него за спиной и тоже выкрикивали угрозы. Похоже, что Хокон Старый всегда хорошо обращался с ними. Хокону-послу ничего не оставалось делать, как отступить, прежде чем эта толпа набросится на него. Когда же он вернулся в Уппсалу, король шведов сказал ему, что это дело не стоит того, чтобы тратить на него лишнее время. Хокону пришлось вернуться восвояси с пустыми руками.

Значит, так тому и быть, думала она; по крайней мере, пока. Но это было горьким завершением года, который так чудесно начинался.

Зима накрыла землю тьмой. Гуннхильд выжидала.

Она часто говорила с Харальдом о разных важных вещах. И в этих разговорах постоянно упоминались ярл Хокон и его тронды.

Солнце стало подниматься выше, дни удлинялись, лед таял, земля покрывалась зеленью, корабли снова начали вспахивать моря. Один исландский кормчий рассказал, что Олав Хёскульдарсон женился на Торгерд Эгильсдоттир. Обе стороны сочли этот брак очень удачным.

Олав Павлин взял в жены дочь Эгиля Скаллагримсона.

Гуннхильд ничего не сказала. Она сидела, словно окоченевшая.

Ветер, шумевший в кронах деревьев, был слишком холодным для этого весеннего времени. Он предвещал очередной плохой урожай.

Солнечный свет, то и дело пробивавшийся между поспешно пробегавшими облаками, смутно просвечивал через пузыри, которыми были затянуты два окна. Сквозь шум, доносившийся из-за стен, пробивалось потрескивание очага, немного согревавшего комнату. Всякий раз, когда от бревна отгорал очередной кусок и головня падала в золу, вверх взлетали искры.

Крупные мужчины, рассевшиеся вокруг стола для питья, уделяли совсем немного внимания своим рогам с пивом. Их взгляды были почти все время прикованы к женщине, сидевшей по правую руку от своего старшего сына.

Когда они наконец решили заговорить всерьез, первым взял слово Харальд Серая Шкура:

— Здесь, где нет посторонних, я не стану скрывать, что это наша мать заставила меня снова собрать вас всех.

Рагнфрёд откинул назад рыжеволосую голову.

— Можно было и так догадаться об этом, — рассмеялся он.

Харальд нахмурился. Гудрёд поспешил вмешаться:

— Конечно, мы знаем, что она очень мудра. Однако мысль собрать нас принадлежала тебе.

— А мысль приехать принадлежала нам, — почему-то сердито рявкнул Эрлинг.

— Как и все наши деяния! — выкрикнул в ответ Сигурд. Он поднял свой рог и громко глотнул.

Харальд успокоенно откинулся в кресле.

— Вы, вероятно, сразу поняли, о чем пойдет разговор.

— И, надеюсь, держали свои догадки при себе, — вставила Гуннхильд.

На острое лицо Эрлинга набежали морщины.

— Да разве возможно удержать все это в тайне от него?

— Конечно, после того, как вы начнете открытую подготовку, все сразу же станет явным, — согласилась Гуннхильд. — Но сейчас он не так осторожен, каким был все это время. Так что до поры постараемся не давать ему повода для беспокойства.