Пол Андерсон - Королева викингов

Именно от них Гуннхильд на протяжении нескольких месяцев понемногу узнавала о том, что и как происходило с Эгилем и Торольвом. Достигнув первоначальной цели, они повернули на юго-запад и направились в Ютланд. Разорив его, они приплыли во Фрисланд, где и оставались до конца сезона. Они прежде не знали эту землю и, по-видимому, решили как следует ознакомиться с нею. В конце концов они направились домой, очевидно намереваясь провести еще одну зиму у Торира, не считаясь с Эйриком. Корабль Эгиля был быстроходнее и с попутным ветром далеко оторвался от остальных. Достигнув знаков, показывавших границу между Фрисландом и Ютландом, Эгиль остановился, чтобы дождаться брата.

Неподалеку от лагеря викингов стояли в дозоре несколько человек. Двое из них прибыли к Эгилю из болотистых лесов. Это были люди Оки, того самого датчанина, которого он спас год назад в Курляндии. С ними он прислал Эгилю предупреждение: Эйвинд Эзурарсон мог напасть на след исландцев. Поскольку их возвращения ожидали именно в это время, он собрал около западного побережья сильный флот. Корабли были укрыты немного севернее, чтобы поймать викингов, когда те будут проплывать мимо. Эйвинд не делал тайны из своего стремления отомстить Скаллагримсонам — напротив, часто говорил об этом, — а у короля Харальда Синезубого был к ним собственный счет.

Однако, сказали посланцы, они все время внимательно следили за этим флотом и заметили, что Эйвинд недавно покинул свои корабли, так как ему надоело сидеть без дела. Сейчас он находился недалеко отсюда с двумя карфи — просто скорлупками по сравнению с драккаром Эгиля.

Эгиль немедленно поднял своих людей, приказал снять тенты, поднять якорь и грести как можно тише. Корабль плыл всю ночь и на заре незаметно приблизился к суденышкам своих противников, спокойно стоявшим рядом на якорях неподалеку от берега. Викинги с ходу напали на них, забрасывая камнями, стрелами и копьями. Немало людей Эйвинда погибли сразу. Уцелевшие вступили в безнадежное сражение с Эгилем, когда его корабль подошел вплотную к их суденышкам. Эйвинд скинул кольчугу, выскочил за борт и доплыл до берега, следуя его примеру, спаслись и многие его дружинники. Эгиль захватил оба корабля со всем припасом и оружием.

Вскоре прибыл Торольв. Посланцы Оки рассказали ему о сражении, а вернувшись домой, сообщили о случившемся своему господину и всем, кто желал их выслушать. Оки имел под своей рукой обширные владения и немало людей. Король Дании пока что обладал слишком слабой властью над отдаленными частями страны, чтобы подавить подобных ему. Из поместья на острове Фюн известие передавалось от человека к человеку и, претерпев лишь незначительные изменения — а может быть, и без изменений, ибо достойные люди всегда внимательно выслушивали новости, которые могли иметь значение, и старательно запоминали услышанное, — дошло наконец до Гуннхильд.

Эгиль рассказал Торольву о том, как ему удалось захватить последнюю добычу, и добавил:

Издевка в этой висе была хуже, чем удар ножа.

— Я думаю, что после того, что ты сделал, мы вряд ли сможем вернуться в Норвегию, — сказал Торольв. Эгиль в ответ рассмеялся и ответил, что мир велик и в нем хватит места для них. У него не было жены, которую пришлось бы бросить.

Выслушав рассказ, король Эйрик стиснул зубы так, что на щеках вздулись желваки.

— Торольв сказал верно, — медленно проговорил он. — Теперь даже хёвдинг Торир не остановит мою руку. Наше время еще наступит.

Гуннхильд подумала о жене Торольва и их маленькой дочери. Но нет, карать их было бы недостойно и бесполезно. Больше того, это означало бы непоправимый разрыв с Ториром, Бьёрном Брюнёльфсоном и всей их родней.

Гуннхильд почувствовала, как сын толкнулся в ее утробе.

Он родился незадолго до Йоля, праздника зимнего солнцеворота; они с Эйриком в это время жили в поместье Харальда Прекрасноволосого в Хаддингьядаларе. Верховный король сильно отяжелел, его волосы и борода сделались совсем белыми, но он топтался вокруг отчаянно вопившего новорожденного, как медведь возле улья, собственноручно облил его водой и нарек собственным именем. Гуннхильд почувствовала в душе, что в этот момент старик даровал младенцу свое могущество.

На протяжении следующих двух лет, и даже более того, до Гуннхильд время от времени доходили сведения об Эгиле.

Из Дании братья со своей дружиной отправились на юг в земли саксов и Фландрию. Там до них дошли слухи о том, что король Ательстан Английский набирает воинов и что служить ему может быть очень выгодно. Они пересекли Узкие моря, [18] Узкие моря (малые моря) — проливы, отделяющие Великобританию от континента Европы и от Ирландии. где гулял осенний шторм, и поднялись на веслах по Темзе до Лондона, приведя с собой более трех сотен бойцов. Когда королю сообщили об этом, он радушно принял пришельцев. После переговоров о плате, почестях, разделе добычи и других условиях они вступили в его дружину. В ту зиму Ательстан близко сошелся с исландцами. Гуннхильд хорошо понимала, почему это произошло. Торольв был хорош собою, учтив, сообразителен, в общем, приятен во всех отношениях. Эгиль, видимо, тоже мог быть приятным на свой грубоватый манер, в противном случае он не смог бы ужиться с такими людьми, как хёвдинг Торир; кроме того, при нем всегда оставался его поэтический дар скальда. К тому же оба брата могли много чего порассказать о далеких странах и славных делах.

Ательстан поставил одно важное условие. Он не брал под свои знамена людей, открыто поклонявшихся языческим богам. Торольв, Эгиль и многие другие не пожелали переходить в христианскую веру, но согласились принять неполное крещение. [19] Неполное крещение — обряд, при котором человека осеняли крестом и причисляли к христианам. Он обычно предшествовал крещению, но люди, переезжавшие из страны в страну и жившие как среди христиан, так и среди язычников, нередко ограничивались им. Этим они выказали Христу должное почтение, так что теперь христиане могли свободно иметь с ними дело, не требуя от викингов отказа от их собственных богов.

Значит, Эгиль все так же взирал на Одина, бога войны, отца колдовства, того, кто девять ночей провисел на мировом дереве Иггдрасиль ради того, чтобы получить руны, означавшие власть, — и того, кто принес мед поэзии в этот мир. Именно его должен был почитать Эгиль, думала Гуннхильд. Когда Торольв при ней упоминал бога, то имел в виду Тора, рыжебородого убийцу троллей, владыку молнии, грома и дождя, оплодотворяющего землю.