Джеймс Купер - Том 2. Пионеры, или У истоков Саскуиханны

После этого доктор Тодд внимательно осмотрел плоды своего труда, выбрал одну полоску, передал ее мистеру Джонсу и с полной серьезностью сказал:

— Вы, сквайр Джонс, имеете в этом деле немалый опыт. Не согласитесь ли вы нащипать корпии? Как вы знаете, дорогой сэр, она должна быть тонкой и мягкой, а кроме того, последите, чтобы в нее не попали хлопчатобумажные нитки, которыми сшита рубаха. От них рана может загноиться.

Ричард бросил на судью взгляд, который яснее слов говорил: «Вот видишь, этот костоправ не может без меня и шагу ступить», а затем разложил тряпицу на колене и усердно принялся за работу.

На столе один за другим появлялись пузырьки, баночки с мазями и различные хирургические инструменты. Доставая всякие щипчики и ножички из маленькой сафьяновой шкатулки, доктор Тодд по очереди подносил их поближе к люстре и заботливо осматривал со всех сторон. Красный шелковый платок то и дело скользил по сверкающей стали, смахивая малейшие пылинки — а вдруг они помешают столь тонкой операции? Когда довольно скудное содержимое сафьяновой шкатулки истощилось, Элнатан раскрыл свои сумки и извлек из них флаконы, переливающиеся всеми цветами радуги. Расставив их в надлежащем порядке около зловещих пилок, ножей и ножниц, он выпрямился во весь свой огромный рост, заложил руки за спину, словно для равновесия, и огляделся, очевидно желая узнать, какое впечатление эта коллекция произвела на зрителей.

— Шестное слово, токтор,— сказал майор Гартман, плутовски подмигивая, но в остальном сохраняя на лице полную невозмутимость,— ошень красивые у вас инструменты, а эти лекарства так плестят, что они, наферное, полезнее для глаз, чем тля шелутка.

Элнатан кашлянул — возможно, это был тот звук, которым, как говорят, подбадривают себя трусы, а может быть, он действительно прочищал горло, перед тем как заговорить. Последнее, во всяком случае, ему удалось, и, повернувшись к старику немцу, он сказал:

— Верно подмечено, майор Гартман, верно подмечено, сэр. Осмотрительный врач всегда старается сделать свои лекарства приятными для глаза, хотя они не всегда приятны для желудка. Важнейшая часть нашего искусства, сэр,— тут его голос зазвучал очень внушительно,— состоит в том, чтобы примирить пациента с неприятными на вкус средствами, к которым мы прибегаем для его же пользы.

— Вот уж верно-то! Доктор Тодд правду говорит,— вставила Добродетель.— И в писании то же сказано.

Библия учит нас, что сладость для уст может обернуться горечью для внутренностей...

— Да-да, это так,— нетерпеливо перебил ее судья.—Но этого молодого человека незачем обманывать для его же пользы. Я вижу по его глазам, что более всего ему неприятно промедление.

Незнакомец без посторонней помощи обнажил плечо, открыв небольшую ранку, оставленную дробиной. Сильный мороз остановил кровотечение, и доктор Тодд, исподтишка взглянув на нее, пришел к заключению, что дело оказалось куда проще, чем он предполагал. Ободрившись, он подошел к пациенту, намереваясь с помощью зонда нащупать свинцовый шарик.

Впоследствии Добродетель частенько рассказывала все подробности знаменитой операции и, доходя в своем описании до этой минуты, обыкновенно говорила: «...и тут доктор вынимает из шкатулки длинную такую штуковину вроде вязальной спицы с пуговкой на конце да как воткнет ее в рану, а у молодого человека так все лицо и перекосилось! И как это я тогда чувств не лишилась, сама не знаю. Я уж совсем обмерла, да только тут доктор проткнул ему плечо насквозь и вытолкнул пулю с другой стороны. Вот так доктор Тодд вылечил этого молодого человека от пули, и очень просто все было, ну, как я занозы иголкой выковыриваю».

Таковы были воспоминания Добродетели об операции. Этого же мнения, вероятно, придерживались и другие восторженные поклонники врачебного искусства Элнатана, но на самом деле произошло все совсем иначе.

Когда медик вознамерился ввести в рану описанный Добродетелью инструмент, незнакомец решительно этому воспротивился, сказав с легким презрением:

— Мне кажется, сэр, что зондировать рану незачем. Дробина не задела кости и засела под кожей с другой стороны. Извлечь ее, я полагаю, не составит особого труда.

— Как вам угодно,— ответил доктор Тодд, откладывая зонд с таким видом, словно взял его в руки просто на всякий случай; затем, повернувшись к Ричарду, он внимательно оглядел корпию и сказал:—Превосходно нащипано, сквайр Джонс! Лучшей корпии мне еще не доводилось видеть. Не откажите подержать руку пациента, пока я буду производить иссечение пули. Готов биться об заклад, что никто тут не смог бы нащипать корпию и вполовину так хорошо, как сквайр Джонс.

— Это наследственный талант,— отозвался Ричард и поспешно встал, чтобы оказать просимую услугу.— Мой отец, а до него мой дед славились своими познаниями в хирургии. Они бы не стали гордиться всякими пустяками, не то что Мармадьюк, когда он вправил бедро человеку, упавшему с лошади,— это произошло осенью, перед тем как вы сюда приехали, доктор. Нет, это были люди, которые прилежно занимались наукой и потратили полжизни на постижение разных тонкостей. Хотя, если уж на то пошло, мой дед обучался медицине в университете и был лучшим врачом во всей колонии... то есть в тех краях, где он жил.

— Так устроен мир, сквайр! — воскликнул Бенджамен.— Коли человек хочет стать заправским офицером и разгуливать себе по квартердеку [24] Квартердек — средняя часть палубы, бак — нос корабля, ют — корма. Помещения команды располагаются на баке, а офицерские каюты — на юте. На квартердеке парусного корабля находится капитан или вахтенный начальник. , он туда через иллюминатор кают-компании не пролезет. Для того чтобы попасть на ют, надо начинать с бака, и пусть в самой что ни на есть последней должности, вроде как я — из простого марсового стал хранителем капитанских ключей.

— Бенджамен попал в самую точку,— подхватил Ричард.— Полагаю, что на множестве кораблей, на которых он служил, ему не раз доводилось видеть, как извлекаются пули из ран. Ему можно доверить таз, он крови не боится...

— Что правда, то правда, сквайр,— перебил его бывший стюард.— Немало я на своем веку пуль повидал, что доктора выковыривали,— и круглых, и с ободком, и стрельчатых. Да что далеко ходить — я был в шлюпке у самого борта «Громобоя», когда из бедра его капитана, земляка мусью Леквы, вытащили двенадцатифунтовое ядро.

— Неужели можно извлечь двенадцатифунтовое ядро из человеческого бедра? — в простоте душевной удивился мистер Грант, роняя проповедь, в которую он было снова углубился, и сдвигая очки на лоб.

— Еще как можно! — ответил Бенджамен, победоносно оглядываясь вокруг.— Да что там двенадцатифунтовое ядро! Из человеческого тела можно вытащить ядро хоть в двадцать четыре фунта, лишь бы доктор знал, как за него взяться. Вот спросите сквайра Джонса, он все книги прочел, так спросите его, не попадалась ли ему в них страничка, где все это описано.